Новые исследования показывают, что использование традиционных финансовых услуг, таких как операции с банковскими счетами и денежные расчеты, идет на убыль. И в первых рядах поборников инноваций находятся молодые клиенты.

Результаты недавнего опроса, опубликованного на прошлой неделе поставщиком глобальных платежных платформ Thunes, проливают свет на привычки так называемых «зумеров» – представителей поколения Z, родившихся в середине и конце 1990-х годов. Они совершают покупки, используют социальные сети и распоряжаются деньгами уже не так, как их предшественники.

Опрос людей в возрасте от 16 до 24 лет, проживающих в 13 развитых и развивающихся странах, показал, что представители поколения Z активно осваивают новые инструменты управления капиталом и не испытывают особой потребности в традиционных средствах, таких как банковские счета. (Большинство из них, 62%, заявили, что не обращаются к банковским счетам вовсе.) Использование мобильных кошельков, напротив, растет очень быстрыми темпами. На некоторых рынках мобильный кошелек имеется уже почти у половины зумеров.

Исследование Thunes свидетельствует о том, что мобильные или виртуальные кошельки пользуются все более высокой популярностью: в пяти из 13 стран, где проводился опрос, мобильные кошельки оказались самым популярным способом оплаты. (В мобильных кошельках хранится информация кредитных и дебетовых карт, купонов и карт лояльности, зарегистрированных на мобильном устройстве. Кроме того, они являются важным компонентом хранения криптовалют и стейблкоинов.)

Отдельный опрос 451 Research показал, что 20% респондентов уже покупали, обменивали или получали криптовалюту. Наибольшей активностью в этом направлении отличаются представители поколения Z (33%) и миллениалы (35%).

В отчете 451 Research указано, что криптовалюта используется в основном в качестве инвестиционного инструмента, а не способа оплаты.

«При изучении конкретных видов деятельности, которыми занимались участники криптовалютного рынка, мы видим, что большинство из них покупает криптовалюту (64%), значительно меньший процент продает (33%) и еще меньший использует криптовалюту в качестве средства оплаты (19%), – говорится в отчете. – Большая часть потребителей, имеющих дело с криптовалютой, воспринимает ее в качестве актива, аналогичного ценным бумагам (например, акциям)».

Министр финансов США Джанет Йеллен поддержала идею цифрового доллара, заявив, что он «может стать одной из форм денежных средств, которые пользуются доверием населения и сравнимы с физическими наличными, но при этом обладают потенциальными преимуществами цифровых активов».

«Цифровые активы – относительно новый ресурс, но одновременно они являются частью более широкой тенденции оцифровки финансов, которая формировалась десятилетиями, – подчеркнула Йеллен на встрече в Американском университете. – В 1990 году Интернет насчитывал менее трех миллионов пользователей. Сейчас их уже около 4,5 млрд, и мы давно привыкли к тому, что многими аспектами нашей финансовой жизни можно управлять с помощью небольших подключенных к Интернету устройств, которые легко умещаются в нашей ладони».

Йеллен предупредила также, что рост стейблкоинов – формы электронной валюты, привязанной к поддерживаемым правительством наличным деньгам – вызывает политические опасения, связанные в том числе с вопросами незаконного финансирования, защиты пользователей и системных рисков.

«В настоящее время надзор за всем этим осуществляется непоследовательно и фрагментарно», – указала Йеллен, добавив, что в процессе изучения стейблкоинов министерство финансов поддерживает связь с Рабочей группой президента США по финансовым рынкам, Федеральной корпорацией страхования банковских вкладов (Federal Deposit Insurance Corporation, FDIC) и Управлением контролера денежного обращения (Office of the Comptroller of the Currency, OCC).

Для привязки стейблкоинов к доллару большинство эмитентов подкрепляют свои монеты традиционными активами, безопасными и ликвидными. Таким образом, если пользователь захочет обменять стейблкоин обратно на доллар, компания готова предоставить деньги для совершения этой операции.

«Но прямо сейчас никто не гарантирует, что это непременно произойдет, – добавила Йеллен. – Во времена потрясений такая неопределенность может привести к бегству от определенных активов. И не гипотетическому, а вполне реальному».

В качестве примера можно привести выпуск группой Iron Finance токена Titan в июне 2021 года. В один из дней его стоимость за два часа упала с 65 до 30 долл. Позже в Iron Finance заявили, что причиной этого стала продажа своих активов несколькими крупными держателями, что вызвало панику и привело к массовой распродаже.

В начале апреля президент США Джо Байден издал указ, регламентирующий проведение дополнительных исследований в части разработки национальной цифровой валюты с участием Федерального резерва. Законодатели со своей стороны внесли собственный законопроект, направленный на создание министерством финансов США электронного доллара – виртуального представления национальной денежной единицы.

Опрос Thunes показал, что одним из наиболее важных факторов, влияющих на совершение зумерами покупок и выбор способа оплаты, является доверие к бренду. Это условие было названо главным при определении предпочтительного способа оплаты в семи из 13 стран, принимавших участие в опросе.

На втором месте по популярности находится пользовательский опыт, который также оказывает существенное влияние на лояльность при совершении онлайн-покупок.

«Многие сегодня не понимают, что движет представителями поколения Z, – отметили в Thunes. – Для этих молодых людей понятий 'коммутируемого доступа' и 'настольного компьютера' вообще не существует. Они не просто отдают приоритет мобильным технологиям, но живут и дышат приложениями, социальными сетями, цифровыми платформами, а теперь и метавселенной. А между тем, к поколению Z нужно относиться со всей серьезностью, поскольку именно от него зависят доходы и стратегические планы многих предприятий, особенно тех, которые рассчитывают на быстрый рост».

В отчете 451 Research указывается, что до сих пор финансовые учреждения в значительной степени избегали прямого участия в операциях с криптовалютами. В то же время опрос помог выявить ряд потенциально менее рискованных операций.

— Обмен вознаграждений и баллов, начисляемых за лояльность, на криптовалюту. Это может помочь эмитентам повысить свою привлекательность в глазах миллениалов, более половины (52%) из которых выразили заинтересованность в таком подходе. Некоторые стартапы, например Bakkt, уже начали продвигаться вперед в этом направлении.

— Получение криптовалюты вместо бонусных баллов за операции с использованием кредитной или дебетовой карты. Примером эмитента, который уже сейчас позволяет держателям карт зарабатывать криптовалюту за совершение определенных покупок (например, получать в биткоинах 5% кешбэка за оплату в ресторане), является компания Square со своей Cash Card. Среди держателей карт с высоким доходом интерес к такому варианту очевиден – 45% респондентов с годовым семейным доходом, превышающим 125 тыс. долл., высоко оценили эту идею.

— Привязка дебетовых карт к балансам в криптовалюте. Большинство криптовалютных бирж выпускают карты, которые потребители могут использовать для пополнения своих криптовалютных кошельков с последующим совершением покупок в электронных и физических магазинах. Фактически такой карте отводится та же роль, что и дебетовой карте, привязанной к текущему банковскому счету. Эмитенты банковских карт могли бы сотрудничать с криптовалютными биржами, привязывая криптовалютные балансы держателей карт к имеющимся у них дебетовым картам. Интерес к этой идее проявили 42% представителей поколения Z и 47% миллениалов.

На долю поколения Z или зумеров приходится сегодня почти 2,5 млрд человек по всему миру. В 2019 году эта группа превзошла по своей численности миллениалов.

Мобильные кошельки быстро набирают обороты на развивающихся рынках, где уровень финансовой изоляции высок, а доступ к банковским счетам исторически всегда был затруднен. Мобильные провайдеры уже возглавили революцию цифровых платежей в Азии. В Африке крупные операторы связи также предлагают аналогичные решения для цифровых платежей.

Социальные сети являются важной составной частью повседневной жизни поколения Z и все больше влияют на его экономическую активность. Более 90% представителей поколения Z признают, что пользуются социальными сетями в течение дня, а число платформ, на которые они заходят, продолжает расти. Каждые семь из десяти участников опроса подтвердили, что покупают товары, которые им удалось найти в социальных сетях, в том числе в Facebook и TikTok. Причем TikTok быстро догоняет по популярности YouTube, Facebook и Instagram.

Опросы, проведенные Thunes и 451 Research, показывают, что самые молодые и наиболее сведущие в цифровых технологиях потребители действительно заставляют меняться складывавшуюся десятилетиями деловую практику.

В рамках традиционного форума BIG DATA&AI 2022, проведенного издательством «Открытые системы», большое внимание участников вызвала сессия «Большая практика. Новый отсчет». Докладчики поделились опытом работы в новых условиях и рассказали об используемых инструментах. (Также о форуме см. статьи «BIG DATA&AI 2022: лучше вместе» и «BIG DATA&AI 2022: подходы и инструменты», «Компьютерный мир», 27 апреля 2022.)

«Обстоятельства сильно меняются, перед нами стоят серьезные вызовы. Data science в период кризисов перестает работать, включаются принципы ручного управления», — признал Тигран Саркисов, директор по работе с данными X5 Group, рассказавший об управлении данными в условиях меняющейся реальности. В X5 много интеллектуальных сервисов, охватывающих практически все направления: транспорт, логистику, маркетинг, чековую аналитику, цепочки поставок, ценообразование и т. п. Над ними работают более 50 продуктовых команд.

В начале года в X5 планировали совершенствовать дата-продукты, в том числе сокращать время их вывода на рынок, а также развивать культуру, основанную на данных, тиражировать self-service-аналитику, повышать стабильность платформы и снижать стоимость работы с данными. Однако проекты, связанные с клиентским путем, с конца февраля потеряли актуальность: гораздо важнее стала скорость принятия решений. «Если раньше приходилось тратить ресурсы на продвижение BI-инструментов, проводя демодни и обучая пользователей, то сейчас мы видим ажиотажный интерес к современной аналитике и резкий рост запросов на работу с ней — наблюдается кратный рост пользователей», — отметил Саркисов. Это направление очень эффективно, особенно сейчас. И вдвойне актуальными стали обеспечение непрерывности бизнеса и оптимизация затрат.

Александр Гусев, директор по развитию Webiomed и эксперт ЦНИИОИЗ Минздрава РФ по искусственному интеллекту, рассказал о том, что происходит с искусственным интеллектом в сфере здравоохранения. По его словам, несмотря на то что Указ Президента РФ № 490 «О развитии искусственного интеллекта в России», выпущенный еще в 2019 году, ставит целью ускоренное развитие искусственного интеллекта и определяет здравоохранение как одно из приоритетных направлений, реальность не соответствует ожиданиям. Во многом это связано с тем, что львиная доля финансирования проектов идет от государства, а частные инвесторы в эту область почти не заходят. К применению искусственного интеллекта в медицине отношение очень настороженное: высокие риски, непонятные бизнес-модели, неочевидный возврат инвестиций.

«Многие направления медицины полностью цифровизованы: данные есть, и их много. Мы сидим на огромных объемах данных. Однако вытащить их из организаций с целью проведения исследований или создания ML-продуктов практически невозможно», — констатировал Гусев.

Главная проблема для разработчиков интеллектуальных решений в медицине — именно раздобыть данные. И это при том, что государство с 2011 года инвестировало в ИТ в здравоохранении достаточно крупные средства — более 130 млрд руб., а по уровню внедрения информационных систем отечественная медицина сейчас уступает разве что американской. Еще одна огромная проблема заключается в том, что, несмотря на кажущийся огромным размер рынка, денег на нем практически нет.

Александр Гусев: «Многие направления медицины полностью цифровизованы: данные есть и их много. Мы сидим на огромных объемах данных. Однако вытащить их из организаций с целью проведения исследований или создания ML-продуктов практически невозможно»

«Мы выживаем на грантах и не учимся зарабатывать на продуктах — это формирует нехорошую внутреннюю ситуацию: вряд ли в такой обстановке можно принести много пользы», — считает Гусев.

По наблюдению Ивана Кровякова, менеджера по развитию бизнеса Data Platform Yandex.Cloud, большинство компаний, начинающих путь в мир машинного обучения, концентрируются именно на технических вопросах: где взять «правильную» инфраструктуру, какие выбрать технологии, где взять данные и компетенции. Однако по мере их созревания становится понятно, что бизнес-ценность в значительной степени находится в процессной составляющей: как готовить данные, как разрабатывать модели, внедрять и переобучать их. Это имеет не меньшее значение, чем сами технологии. Поэтому важно сделать так, чтобы специалисты фокусировались не на вопросах «Что?» и «Где?», а на вопросе «Как?». Кровяков проиллюстрировал этот подход на примере проекта, реализованного в УБРиР.

Как известно, от 70% до 90% данных, с которыми приходится работать компаниям, являются неструктурированными. Это документация, внутренняя переписка, обращения от клиентов, взаимодействие с партнерами, отзывы в соцсетях, записи контакт-центров. Такие сведения необходимо анализировать. Дмитрий Гольцов, заместитель директора по коммерческой деятельности компании «Мегапьютер Интеллидженс», рассказал о возможностях платформы PolyAnalyst — системы «три в одном». Она включает инструменты, которые компании обычно приобретают по отдельности, а затем тратят значительные усилия на их интеграцию: систему ETL для извлечения, трансформации и загрузки данных, систему интеллектуального анализа данных и средства BI. По словам Гольцова, с использованием платформы точность извлечения фактической информации из неструктурированного текста в отдельных проектах превышает 90%.

«Газпром нефть» на протяжении последних трех лет активно вкладывается как в инструменты управления данными, так и в разработку решений на основе искусственного интеллекта. Эти направления действительно позволили повысить качество управления компанией, что уже доказано на практике.

«Самое главное, что на основе данных можно управлять компанией гораздо эффективнее, чем при традиционных подходах», — подчеркнул Анджей Аршавский, руководитель центра монетизации данных «Газпром нефти». По его словам, главной задачей было внедрение решений на основе ИИ по всей цепочке создания добавленной стоимости. Добыча и переработка нефти — очень технологичный процесс, и использование математических моделей при разведке и планировании разработки месторождений способно давать огромный эффект. В ходе своего выступления Аршавский уделил особое внимание решениям на основе искусственного интеллекта, использующимся в промышленном контуре.

Дмитрий Шведов: «Перед нами стоит цель — стать data-driven-компанией, то есть принимать решения не с помощью интуиции, а на основе данных»

«Перед нами стоит цель — стать data-driven-компанией, то есть принимать решения не с помощью интуиции, а на основе данных», — заявил Дмитрий Шведов, CDO «Уралхима». В компании изначально понимали, что ресурсов ИТ-департамента всегда будет недостаточно, поэтому сразу начали двигаться в сторону использования инструментов самообслуживания: бизнес должен сам готовить себе данные и затем визуализировать их.

За 2021 год компания сделала большой скачок: ей многое дала платформа данных. Как отмечает Шведов, сейчас бизнес уже прекрасно понимает, что такое «корпоративное хранилище данных», и уверенно произносит аббревиатуру КХД.

За год в «Уралхиме» начали работать шесть продуктовых команд, две из них действуют полностью самостоятельно, разрабатывая для себя отчетность. Однако важно эти команды развивать, внедряя институты владения данными и сервисами. Для этого в нынешнем году планируется создать центр компетенций, основной задачей которого станет управление продуктовыми командами и выставление им целей по развитию сервисов.

Очередная встреча дискуссионного клуба «Цифровая реальность» была посвящена регулированию в сфере искусственного интеллекта. Участники встречи обсудили проблему гиперперсонализации и связанные с ней риски, а также вопросы установления рамок приемлемого применения искусственного интеллекта. Они согласились с тем, что искусственный интеллект сегодня стал одним из драйверов изменений информационного пространства, однако последствия его проникновения в цифровую среду не всегда носят позитивный характер.

За последние несколько лет информационное пространство сильно поменялось. Во многом это связано с популярностью соцсетей: в них появляются новые инструменты, а искусственный интеллект становится основой для множества информационных сервисов, и в первую очередь выдачи контента.

«Для пользователей это происходит незаметно и делает более комфортным использование социальных платформ. Самое главное, что принес искусственный интеллект, — это именно гиперперсонализация, делающая пользование платформой более интересным и заставляющая проводить в ней больше времени», — подчеркнул Юрий Колотаев, член молодежного совета Координационного центра доменов RU/РФ.

Термин «гиперперсонализация» подразумевает существенную разницу в объеме данных, привлекаемых для персонализации контента, и используемых для этого инструментах. Персонализация выполняется не только по гендерной принадлежности, семейному положению и предпочтениям, но и по последним действиям потребителя сервиса, геолокации и т. п. Однако проблема заключается в том, что такой подход влечет создание длинного цифрового следа каждого пользователя. Это может быть довольно чувствительная информация, о раскрытии которой человек даже не подозревает. И возможность ее нечистоплотного использования уже стала реальностью. Самая большая проблема — возможность точно таргетировать информационные атаки. Персонализированная выдача информации — первое, что может нанести вред.

«Цифровая реальность ставит ребром многие вопросы. Часто возникают ситуации, когда людьми легко манипулировать», — констатировал Колотаев. То, что мы видим в Сети, не всегда прозрачно, иногда сложно заметить границу между реальностью и эмоциональной составляющей информации.

Данные в руках террористов

Как отметила Дарья Базаркина, ведущий научный сотрудник отдела исследований европейской интеграции Института Европы Российской академии наук, информационные атаки активно берутся на вооружение террористическими организациями.

Террористы манипулировали аудиторией и до появления искусственного интеллекта. Они всегда использовали психологические приемы, позволявшие создать видимость широкой поддержки их действий и массовости сторонников. Однако искусственный интеллект расширяет возможности пропаганды. Террористы, несмотря на архаичность взглядов, готовы использовать в работе самые продвинутые инструменты. Например, вербовщику всегда требовалось значительное время, чтобы войти в доверие к человеку, определить его сильные и слабые стороны. Анализ тональности поведения жертвы на различных ресурсах может радикально ускорить этот процесс. Для убеждения людей начинают применять технологию дипфейков, когда для продвижения идей используют наиболее привлекательную для конкретного человека персону. Именно поэтому террористические организации активно привлекают в свои ряды разработчиков инструментов манипуляции сознанием.

Удобство имеет свою цену

«Мы часто готовы платить высокую цену за удобство — это черта человека, о которой многие забывают», — напомнила Наталья Клюева, доцент философского факультета МГУ. Скажем, распознавание клиента по лицу и оплата товаров одним касанием подразумевают довольно большой объем раскрываемой информации.

Тем не менее гуманитарные аспекты развития и применения технологий становятся все более актуальными, и это говорит об их развитии: общество ждет новых ориентиров их использования. Очевиден общественный интерес к этическим вопросам в сфере искусственного интеллекта. И этика присутствует в национальных стратегиях развития искусственного интеллекта, хотя во многих случаях такая тема не раскрывается подробно, а документы носят рекомендательный характер. Тем не менее достигнуто общее понимание того, что принципы действия искусственного интеллекта должны соответствовать моральным установкам общества.

Андрей Игнатьев, руководитель аналитического направления Центра глобальной ИТ-кооперации, говоря о регулировании искусственного интеллекта, заметил, что человек борется со злом на протяжении всей истории и одним из важных элементов этой борьбы является поиск морально-нравственных ориентиров внутри себя. «Искусственный интеллект не этичен по определению. Говоря о его этике на нынешнем этапе развития, надо подразумевать именно этику людей, принимающих участие в создании и эксплуатации таких систем», — заявил он.

Выбирая между удобством и безопасностью, следует оценивать, насколько велики побочные эффекты этого удобства: доступность результатов нашей жизнедеятельности в цифровом мире может быть использована против нас. В идеале мы должны сами определять рамки своей прозрачности. Это можно сравнить с выходом человека в море на судне: он расширяет свои возможности, но принимает сопутствующие этому риски.

Призывы превращать данные в ценный актив сегодня очень популярны. Эта задача актуальна для многих компаний, но каждая решает ее по-своему. С чего следует начать и к чему эти усилия могут привести — такие вопросы обсуждали участники одной из сессий форума «BIG DATA 2020 ОНЛАЙН: данные в основе цифровой экономики», проведенного издательством «Открытые системы» 4 июня. (О содержании пленарной сессии форума см. также «BIG DATA 2020 ОНЛАЙН: данные для государства и бизнеса»; гибкие и эффективные инструменты для работы с большими данными, в которых нуждается мир «после карантина» — в статье «BIG DATA 2020 ОНЛАЙН»: платформы данных посткризисной эпохи».)

«Сейчас самое актуальное время для создания стратегии данных. Впервые в истории данные стали важнее самих технологий», — подчеркнул Сергей Одинцов, менеджер департамента бизнес-консультирования Центра прикладного анализа данных PwC в России. Ни для кого не секрет, что в основе цифровой трансформации лежат те самые данные, которые накоплены в компании. А если нет нужных данных, причем качественных и актуальных, то и о трансформации речь идти не может.

Стратегия данных подразумевает изменения по восьми ключевым направлениям — от архитектуры и качества данных до вопросов культуры и ответственности. Иногда кажется, что реализовать необходимые изменения довольно просто, но это не так — каждое из них требует глубокой проработки. На этом пути много сложностей и барьеров — так сложилось исторически. Компании просто не хотят менять свои методы работы.

Как напомнил Егор Осипов, руководитель направления Big Data компании «Крок», успех любого проекта во многом определяется мотивами руководства компании. В случае больших данных, как правило, речь идет о трех ситуациях: желание «быть в тренде» и иметь модную технологию; модернизация существующего решения; осознанное желание принести пользу бизнесу. С первой из них, к счастью, приходится встречаться все реже — она была характерна для ранних стадий развития рынка. Осипов рассказал о выборе подходов в некоторых типичных ситуациях. В любом случае важно, чтобы заказчик осознанно относился к реализации проекта, иначе она будет идти тяжело.

«Обмен данными становится трендом. Чем больше компании используют алгоритмы анализа данных, тем более востребованными становятся внешние данные», — утверждает Денис Афанасьев, директор центра компетенции больших данных и искусственного интеллекта ЛАНИТ.

Таким образом, чем «умнее» становятся компании, тем больше им нужно данных. С другой стороны, обмену данными мешают барьеры — как законодательные, так и корпоративные, связанные с потерей знаний о клиентах. Один из методов их преодоления — поиск посредника, организующего устраивающий все стороны обмен.

Юлия Богачева, директор по управлению и анализу данных Qiwi, поделилась опытом трансформации нескольких компаний в data-driven company (компанию, управляемую на основе анализа данных). Для обозначения процесса перехода она использовала термин «датафикация».

Каждый такой проект — уникальная история, но, тем не менее, существуют несколько типичных схем. Первая из них — датафикация сверху, когда глава компании, прочитав книгу или посетив ИТ-форум, решает, что ему нужен CDO, чтобы эффективнее использовать данные внутри компании. Так появляется новый руководитель с задачей научить сотрудников работать по-новому. Датафикация сверху хорошо работает в вертикальных иерархических структурах. И здесь ключевой фактор успеха — наличие KPI по поддержке этого процесса у других руководителей.

Второй возможный вариант — датафикация снизу. В больших организациях всегда есть функционал по работе с данными: финансы, маркетинг, оценка рисков. В таких подразделениях появляются команды, занимающиеся управлением данными и претендующие на роль «офиса CDO». Датафикация снизу хороша при наличии различных линий бизнеса с малопересекающимися данными.

Большие данные в безопасности, образовании и HR

Кибермошенники не преминули воспользоваться ситуацией пандемии. Многократно обкатанные схемы и в период паники оказались эффективными: вновь пошли в ход качественно выполненные поддельные рассылки, стали эксплуатироваться темы пропусков, масок и медицинского обслуживания. Как с помощью больших данных можно противодействовать таким манипуляциям, рассказал Павел Крылов, руководитель направления по защите от онлайн-мошенничества Group-IB. Решения компании позволяют обнаруживать подобные виды мошенничества. Можно видеть, с каких устройств и из каких локаций производится вход, и выявлять явно сомнительные действия — например, когда с одного устройства осуществляется доступ ко множеству учетных записей.

Павел Крылов: «Большие данные помогают отследить злоумышленника, даже если он осторожен и пытается скрываться»

«Мы давно занимаемся киберразведкой, следим за мошенниками с помощью различных средств, храним историю использования IP-адресов. Все вместе помогает отследить злоумышленника, даже если он осторожен и пытается скрываться», — пояснил Крылов.

Как привлечь наиболее талантливых абитуриентов и помочь им сделать правильный выбор? Самый очевидный ответ — искать в социальных сетях «цифровой след» абитуриентов. Такой проект трудно реализовать в одиночку, однако он оказался под силу Университетскому консорциуму исследователей больших данных. Консорциум объединяет более 20 университетов, в которых созданы лаборатории прикладного анализа данных. В ходе своей работы они пытаются выявить проблемы университетов, которые могут быть решены с помощью анализа больших данных. Работу по поиску перспективных абитуриентов решили начать с Томского государственного университета.

«У школьников полностью отсутствует понимание того, как могут сложиться их карьерные пути в том или ином вузе, им нужна помощь. Через соцсети мы попытались идентифицировать потенциальных абитуриентов ТГУ», — рассказал Михаил Мягков, председатель Университетского консорциума исследователей больших данных. Ученые анализировали сообщества, на которые были подписаны школьники. Определив интересы подростка, ему предлагали поступать в вуз для обучения по тому или иному направлению. Усилия принесли результат: университету удалось набрать наиболее мотивированных студентов. По итогам первого курса, число отчислений снизилось вдвое, количество троечников — на треть. Далее проект планируется расширить до создания цифрового следа выпускников.

Николай Тржаскал, директор по развитию Центра искусственного интеллекта МТС, поделился опытом построения «дополненного интеллекта» в функции HR. В МТС работают более 65 тыс. человек, поэтому для компании очень важен процесс поиска кандидатов на вакансии. А цифровая трансформация HR рассматривается как для повышения эффективности собственных процессов, так и для профессионального роста сотрудников и их развития.

Работы начались с задачи поиска «идеального кандидата» для работы в розничной сети МТС. Это подтолкнуло к более глубокому изучению проблем в области HR. В 2019 году ситуация на рынке была стабильной и основные силы кадровых служб были направлены на улучшение опыта сотрудников. Однако при этом всегда существовала проблема субъективности оценки персонала: около трети проектов на базе искусственного интеллекта в HR были ориентированы именно на ее решение.

Но три месяца пандемии кардинально поменяли рынок труда. Сейчас вопросы эффективности работы HR выходят на первый план. Главным образом это касается автоматизации процессов и их дополнения интеллектуальными компонентами, а на более длинном горизонте — вопросов принятия решений и даже автономной работы.

Уже сегодня можно полностью автоматизировать подбор массового персонала — такие проекты существуют. Далее мы увидим, как искусственный интеллект все больше расширяет возможности сотрудника, повышая его эффективность.

Данные и «умные» сервисы на их основе начинают играть настолько важную роль в жизни общества, что необходимы скоординированные усилия бизнеса и государства, чтобы извлечь максимум выгоды из предпринимаемых усилий. Поодиночке действовать не получится: государству не хватает компетенций, а бизнесу — возможностей по преодолению законодательных барьеров. Как показали выступления участников форума «BIG DATA 2020 ОНЛАЙН: данные в основе цифровой экономики», проведенного издательством «Открытые системы» 4 июня, в этом направлении ведется действительно большая работа. (см. также лучший практический опыт тех, кто превращает данные в ценный актив — в статье «BIG DATA 2020 ОНЛАЙН: кому помогают данные»; гибкие и эффективные инструменты для работы с большими данными, в которых нуждается мир «после карантина» — в статье «BIG DATA 2020 ОНЛАЙН»: платформы данных посткризисной эпохи».)

Создать условия для инноваций

«Большие данные — новый вид актива для государства и бизнеса. Возможно, это действительно «новая нефть», но как ее перерабатывать во что-то полезное, мы пока знаем плохо», — признал Владислав Онищенко, первый заместитель руководителя Аналитического центра при Правительстве РФ. Чтобы можно было говорить не только о возможностях технологий, но и о получении реальных результатов, необходимо действовать в четырех направлениях: предоставить нормативно-правовое обеспечение, разобраться с организационными сложностями, разработать методологию и создать конкретные решения. При этом реализация первого направления зависит исключительно от государства.

Главный выбор здесь — каким путем идти: экспериментировать или планомерно раскрывать данные, создавая благоприятную атмосферу для появления новых проектов. Еще один существенный фактор — заниматься ли вопросами этики использования данных сразу или фокусироваться на ценности создаваемых решений, откладывая этику «на потом».

«Данные уже давно лежат в основе большинства процессов управления Москвой. На базе больших данных, искусственного интеллекта и Интернета вещей формируется новая парадигма управления городом», — подчеркнул Дмитрий Онтоев, руководитель аналитического управления ДИТ Москвы. Сбор данных из множества источников, их проверка на непротиворечивость и полноту и последующий анализ позволяют не только реагировать на события, но и действовать проактивно. Ключевая цель Москвы — стать городом, управляемым на основе данных (data-driven city), и для этого предстоит совершить прорывы во всех направлениях: экономике, социальной сфере, образовании и т. д. Только такой подход позволит решить ключевые задачи развития города. Вместе с тем, по мнению Онтоева, «умный город» — это не информационные системы, а умение собрать и использовать данные. Уже сейчас любой орган управления обладает гигантским объемом информации в своей сфере, однако во многих регионах она не систематизирована и даже не приведена в электронный вид.

В апреле был подписан Федеральный закон № 123 о проведении в течение пяти лет эксперимента по созданию необходимых условий для внедрения технологий искусственного интеллекта в Москве. Он должен снять некоторые регуляторные барьеры, затрудняющие внедрение таких решений.

«Мы хотим помочь разработчикам, и я приглашаю всех рассказать о случаях, когда внедрению прорывных решений на базе искусственного интеллекта мешали правовые барьеры. Мы рассмотрим каждый из них и постараемся учесть при разработке московских нормативных актов», — призвал Онтоев.

Опыт лучших

В рамках секции «Большие данные и аналитика: опыт лучших» прозвучали выступления двух лауреатов премии CDO Award 2020.

Константин Романов, директор по продуктам и технологиям больших данных «Вымпелкома», описал первые шаги на пути к амбициозной цели — созданию бизнеса, не имеющего отношения к телекому, рядом с мобильным гигантом.

Константин Романов: «Создание принципиально новых бизнесов, основанных на работе с данными, — очень непростой путь, но очевидно, что будущее именно за ним»

«Понятно, что создать бизнес сопоставимого размера — задача не завтрашнего дня, но все предпосылки для этого есть. Такое вполне возможно на горизонте пяти-семи лет», — уверен Романов.

Большинство компаний сталкиваются с непростым выбором в отношении того, что именно делать с собранными данными. Инвестировать во все направления сразу не получается: существуют и ожидания относительно коммерческих результатов, и ограниченность ресурсов. В «Вымпелкоме» определили для себя два основных направления: улучшение основного бизнеса и создание принципиально новых бизнесов, основанных на работе с данными. Второе направление более интересное и перспективное. И хотя это очень непростой путь, но очевидно, что будущее именно за ним. Этим же маршрутом следует и остальной рынок, не ограничиваясь предоставлением голосовых и интернет-услуг.

Помимо сервисов по оценке эффективности цифровой и наружной рекламы, а также таргетирования клиентов, «Вымпелком» инвестировал в создание платформы видеоаналитики, которую уже с этого года начали предлагать на внешнем рынке. Кроме того, компания создала решения на базе геоаналитики и Интернета вещей, по которым уже накоплена история взаимодействия и с государством, и с бизнесом.

Иван Черницын, руководитель центра аналитических решений дирекции региональных продаж (сбытового подразделения) «Газпром нефти», рассказал о построении «умного озера данных» — наиболее сложной архитектуры data lake из всех известных и пока не имеющей аналогов в мире. К этому проекту в компании шли несколько лет, начав с внедрения центра компетенций по BI. За это время научились обрабатывать большие объемы данных из различных источников и управлять их качеством. С появлением все более сложных задач стало понятно, что требуется использовать более сложные компоненты хранения данных. Более того, возникло зрелое понимание того, что такое работа по управлению данными.

В 2018 году в компании решили использовать архитектуру «умного озера данных», которая подразумевает наличие в озере данных встроенных инструментов управления данными. Реализация этого проекта вызвала довольно широкий резонанс и была отмечена аналитиками Gartner. На текущий момент более половины всех аналитических проектов и инициатив сбытового подразделения уже реализуется в контуре умного озера данных, план на 2020 год — охватить не менее 75%.

Этика и культура

Об этике использования данных — и государством, и корпорациями — приходится слышать все чаще. Вероятно, в ближайшие годы обсуждение этой проблемы будет занимать все больше места в дискуссиях. Во многом ей посвящена деятельность Ассоциации больших данных (АБД), о работе которой рассказал ее исполнительный директор Алексей Нейман.

В прошлом году совместно с Boston Consulting Group ассоциация разработала стратегию развития больших данных в России. Стараться есть ради чего: согласно оценкам, развитие рынка больших данных может дать как минимум 0,3% ежегодного прироста ВВП. Для этого необходимо прорывное развитие по пяти направлениям: таланты, доступность данных, инфраструктура, идеи и масштабирование. Таланты и инфраструктура широко охвачены программой «Цифровая экономика», а АБД сосредоточилась на трех остальных.

При этом особое внимание уделяется доступности данных, в том числе государственных, и возможности их использования, а также созданию экспериментальных правовых режимов. «Инноваторам требуется создать облегченный режим работы с данными. В дальнейшем будет происходить вывод проектов, показавших хорошие результаты, в общеправовую плоскость», — отметил Нейман.

Вера Адаева: «Без диалога с бизнесом никогда не возникнет передовых компетенций в органах власти»

Если бизнес к использованию инновационных решений и работе «по-новому» в целом готов, то в госсекторе все не столь радужно. В Агентстве стратегических инициатив запущен ряд проектов, ориентированных на органы государственной власти и посвященных управлению, основанному на данных.

«Проблем много, но самым главным ограничением является то, что в регионах нет культуры работы с данными и соответствующих компетенций. Даже если у органов власти возникает желание заниматься этим, встает проблема диалога между властью как заказчиком и профессиональным сообществом как исполнителем», — рассказала Вера Адаева, руководитель Центра цифрового развития АСИ. По ее словам, без диалога с бизнесом никогда не возникнет передовых компетенций в органах власти.

Первый подход к этому «снаряду» был сделан год назад, и его следствием стало проведение конкурса цифровых решений, реализуемых региональными органами власти. Этот проект вызвал интерес и за рубежом — например, сейчас к нему присоединяются Сингапур и Бахрейн.

Разумеется, в ходе конкурса также приходится сталкиваться с регуляторными барьерами. Типичный образец, отраженный в 152-ФЗ, — запрет на объединение в одной системе данных, собранных с разной целью. Все методы решения этой проблемы требуют кропотливой работы с разметкой данных. Вторая «головная боль» — качество данных. Во многом это связано с тем, что далеко не у всех операторов данных есть осознание их ценности.

По признанию участников форума, тема «Большие данные как стратегический актив бизнеса и государства» очень своевременна: большие данные уже стали активом для многих компаний и становятся актуальными для государства как никогда ранее. Одно из условий успешной работы в этом направлении — продуктивный диалог государства с бизнесом в рамках формирования рынка данных и искусственного интеллекта. Одна из ключевых задач на данном этапе — снятие правовых барьеров, мешающих внедрению современных технологий.

Спустя пять лет после объявления курса на импортозамещение доля отечественного программного обеспечения в государственных компаниях не превышает 10%. Об этом Илья Массух, директор Центра компетенций по импортозамещению в сфере информационно-коммуникационных технологий, сообщил на конференции информационного агентства ТАСС «Антисанкции. В чем выгода импортозамещения в сфере ИТ». Учитывая, что доля государства в экономике составляет 47%, на этом можно было бы ставить точку в оценке эффективности импортозамещения.

Тем не менее, поставленную правительством задачу довести к 2021 году долю отечественного ПО в органах власти и госкомпаниях до 50% никто не отменял. Чтобы выполнить директиву правительства, в будущем году крупнейшие госкомпании планируют направить на приобретение российских технологических продуктов и услуг более 180 млрд. руб., а Минпромторг и Минкомсвязь выдают разнообразные субсидии на эти цели. Однако в общем объеме выданных кредитов на ИТ приходится лишь 0,6% (из них 0,4% — кредиты госкорпораций). На уровне регионов средств на реализацию импортозамещения просто нет. При таком уровне доступа к финансированию настоящих прорывов в технологической сфере ждать не приходится.

В оценке неудач импортозамещения участвовавшие в конференции эксперты были практически единодушны, а перечень признанных провалов простирался от отсутствия четкого определения отечественного ПО и неэффективного расходования денежных средств и до путанных и несогласованных документов в нормативной базе программы импортозамещения.

Реестр отечественного ПО, содержащий около 6 тыс. решений (из них около 1 тыс. — от «1С»), внутренний спрос не стимулирует и эффективность его в глазах разработчиков падает. Сроки перехода на отечественное офисное ПО фактически сорваны и со следующего года Счетная палата намерена трактовать факт закупки иностранного ПО как сигнал для усиленной проверки, сообщил Массух.

Концепция миграции на отечественное ПО все еще требует тщательной проработки, так как проблемами являются не только проприетарные форматы документов хранения и обработки, но и форматы обмена данными, интеграционные шины и приложения, разработанные под конкретную версию операционной системы. Доля специального программного обеспечения, обладающего более развитиям функционалом чем отечественные аналоги, совсем невелика. Но при этом существенная часть ведомственных систем не имеет версий, совместимых с отечественными ОС, или требуют дополнительного ПО, несовместимого с российскими операционными системами.

Главной проблемой эффективного замещения иностранных решений представляется отсутствие масштабируемых отраслевых решений полностью российского происхождения. Чтобы сформировать полный технологический стек из оборудования, системного и прикладного программного обеспечения, нужна целая экосистема, складывающаяся вокруг ключевых российских вендоров и не исключающая внутреннюю конкуренцию для поддержания качества продукции. Миссию центра такой экосистемы готов выполнять «Микрон», сообщила Ольга Пестерева, заместитель генерального директора по управлению коммуникациями «Микрон».

Призрак успеха

Пытаясь найти в нынешней ситуации что-то позитивное, участники конференции выделили два основных достижения: активную кооперацию российских вендоров для закрытия потребностей заказчиков в функционале и рост российской радиоэлектронной промышленности и разработки базовых информационных технологий. Однако и это только весьма условно можно назвать успехами.

Представление о возрождении производства отечественной электроники сильно  разнится со взглядом изнутри отрасли. Российские ИКТ разрабатываются на элементной базе иностранных производителей, которые могут предлагать свои продукты по демпинговым ценам, пользуясь финансовой поддержкой своих правительств. Поэтому по цене российским вендорам состязаться с ними тяжело. А кроме ценовых, у заказчиков нет никаких стимулов закупать технику на отечественных чипах. С российскими микропроцессорами совместимы лишь единичные программные продукты, поскольку разработчиков ничто к этому не обязывает и ничего кроме лишних затрат им не сулит.

Предприятия оборонно-промышленного комплекса в процесс импортозамещения начали вовлекать только в текущем году. Неудивительно, что в прошлом году доля поставок серверов на базе отечественных процессоров «Эльбрус» не превышала ошибки измерения.

«Вложениями в цифровую экономику мы кормим иностранных производителей и наращиваем их компетенции, тем самым увеличивая разрыв, который хотим преодолеть», — подчеркнула Пестерева.

Илья Массух: «Выгода импортозамещения в том, что деньги налогоплательщиков остаются в стране»

Для сохранения и преумножения компетенций разработчикам важна работа на экспорт. «В России и Восточной Европе мы — производитель элементной базы номер один, но в мировом масштабе не видны глазу», — отметила Пестерева. Около 20% выручки «Микрон» поступает от экспорта, но это простейшие микрочипы, которые за копейки продаются в страны Азии, а возвращаются на наш рынок в дорогой брендированной аппаратуре.

Замещение 60% зарубежных технологий российскими аналогами должно обеспечить «цифровой суверенитет» — самостоятельность страны в принятии решений, касающихся ИТ. Но интересы безопасности, как это обычно случается, идут вразрез и с экономической выгодой, и с удобствами пользователей.

«Выгода импортозамещения в том, что деньги налогоплательщиков остаются в стране», — считает Массух. Но пока что ограничения закупок зарубежных решений приводят, главным образом, к увеличению потребления тех же решений как сервисов. Их еще не запретили, хотя необходимость такого запрета уже обсуждается.

Несмотря на сплошные пробуксовки импортозамещения, возврата к прежнему в этой области не предвидится. C 2024 года правительство намерено наложить запрет на создание и модернизацию информационных систем государственных органов власти на основе проприетарного кода компаний из стран, не входящих в Евразийский экономический союз.

Россия не является уникальной страной, которая создала новую структуру для развития рынка больших данных. Подобные инициативы характерны и для остальных стран: проблема создания рынка данных и его регулирования актуальна для всех.

«Мы скрупулезно подошли к оценке рынка и сформировали качественную стратегию до 2024 года, объединив интересы государства и бизнеса», — заявил Владислав Онищенко, руководитель Аналитического центра при Правительстве Российской Федерации. Главной целью стратегии является создание «правил игры»: сформированная модель должна отвечать потребностям всех трех сторон правоотношений – граждан, бизнеса и государства. Без таких правил будет невозможно реализовать стратегию развития искусственного интеллекта, недавно подписанную Правительством РФ.

В настоящее время отечественный рынок больших данных оценивается в 45 млрд руб., а его среднегодовой рост за последние несколько лет составляет 12%. По оценкам Ассоциации, через несколько лет речь вполне может идти о 100 млрд руб. Для этого потребуется преодолеть ряд барьеров – инфраструктурных, кадровых, правовых, связанных с доступностью данных и масштабированием проектов и т.п. Именно на это и направлена представленная стратегия.

Как рассказал Алексей Нейман, исполнительный директор Ассоциации больших данных, активности в рамках стратегии объединены в 18 проектов и три программы – Программу повышения доступности данных, Программу R&D и Программу масштабирования рынка. Их реализация займет около двух лет.

«Это первый случай, когда участники отрасли без помощи государства объединились и пытаются создать правила игры», — подчеркнула Анна Серебряникова, президент Ассоциации больших данных и член Совета директоров «МегаФон». По ее словам, чтобы бизнес мог эффективно работать, нужно действовать совместно с государством, создать «атмосферу доверия» в области обработки данных.

По оценкам Ассоциации, развитие рынка больших данных в России даже при самом пессимистичном сценарии способно в ближайшие пять лет принести экономический эффект не менее 0,3% ВВП или 1,3 трлн руб. Это 15% выручки от нынешнего экспорта нефти. Цифры взяты не «с потолка»: для оценки потенциала рынка привлекались аналитики Boston Consulting Group, с помощью которых были проанализированы около 500 сценариев применения больших данных в различных отраслях и на базе этого разработан специальный калькулятор.

Базовый и оптимистичный сценарии подразумевают гораздо более заметный эффект – от 1,2% до 1,8% ВВП. Для их реализации потребуется решить несколько принципиально новых задач, включающих обогащение пользовательских данных (обмен ими между бизнесом и государством), обмен отраслевыми данными, широкий доступ к озерам данных, создание инвестиционных платформ для стартапов и устранение барьеров для экспорта больших данных.

Некоммерческое партнерство «Руссофт» существует уже 20 лет. За это время отечественная индустрия разработки ПО прошла путь от отдельных структур, специализирующихся на услугах офшорной разработки, до ведущих игроков мирового рынка заказного ПО, находящегося сегодня на подъеме благодаря цифровой трансформации. «Наши компании добились признания как на развитых, так и на развивающихся рынках. В стране происходит смещение в сторону отечественного ПО: совокупный оборот российских софтверных компаний достиг 997 млрд руб.», — отметил Валентин Макаров, президент НП «Руссофт», открывая заседание юбилейного пресс-клуба, в котором приняли участие руководители компаний «Аплана», «Базальт СПО», «Ланит-Терком», «Форсайт», Artezio, Astra Linux, Auriga, ВСС, Diasoft, EPAM, Reksoft, SPIRIT и First Line Software, входящих в партнерство, объединяющее сегодня сотни компаний, разрабатывающих как собственные продукты, так и заказные программные системы.

Многие участники пресс-клуба прошли вместе с «Руссофтом» путь от небольших команд до крупнейших международных компаний численностью порядка 40 тыс. сотрудников. Юрий Овчаренко, заместитель генерального директора EPAM, в своем выступлении отметил, что компания работает на четырех континентах в 25 странах: мир узнал про российских разработчиков ПО. Компания движется к консалтингу, надеясь через ассоциации разработчиков навести мосты между государством, российским бизнесом и ИТ при реализации проектов цифровой трансформации. Вместе с тем, указал Овчаренко, имеются проблемы, которые мешают дальнейшему расширению российской софтверной индустрии. В числе этих проблем — кадровый голод, по причине которого не хватает специалистов для выполнения всех заказов. К этой теме не раз возвращались в ходе обсуждений на пресс-клубе; в частности, речь шла о том, что дефицит специалистов приводит к высоким зарплатам, из-за этого снижается маржинальность бизнеса и теряется конкурентоспособность.

Игорь Никифоров, генеральный директор BCC, посвятил свое выступление вопросам подготовки кадров для цифровой экономики. Он полагает, что сегодня остро необходимы универсальные специалисты, хорошо разбирающиеся и в конкретной прикладной области (химии, биологии, медицине), и в программировании. Здесь, по мнению Вячеслава Ванюлина, генерального директора компании Auriga, могут помочь исследовательские лаборатории, которые разрабатывают и тестируют новые решения в интересах компаний-заказчиков, не обладающих экспертизой в определенной прикладной сфере или ресурсами для развертывания и эксплуатации соответствующих программно-аппаратных платформ.

Владимир Литошенко, старший вице-президент First Line Software, сравнил 20-летнюю историю развития отечественной индустрии разработки ПО с «американскими горками» – то взлеты, то чреватые падением ограничения. К счастью, сегодня уже не надо доказывать всему миру, что российские разработки будут выполнены в срок, качественно и надежно. При этом, как констатировал Виктор Вайнштейн из группы «Аплана», в области высокоинтеллектуальных услуг, например в обеспечении качества ПО, российские поставщики сегодня лидируют.

Роман Малицин из компании Astra Linux обратил внимание, что дома по-прежнему продвигать решения сложнее, чем за рубежом: апробированные в отечественных ведомствах решения конкурентоспособны на Западе, но для успеха на рынках требуется кооперация всех российских игроков, чтобы предлагать заказчикам не отдельный продукт, а функционально полный стек технологий и консалтинговых услуг. Александр Егоров, генеральный директор Reksoft, отметил, что для любого проекта цифровой трансформации, такого, например, как цифровой экспедитор для международных перевозок, критичны стыковка различных данных, интеграция технологических платформ, и поэтому остро необходимо взаимодействие поставщиков. Вадим Сабашный, директор по производству «Ланит-Терком», привел в качестве примера проект, выполненный для заказчика из Индии, но прошедший прежде через цепочку компаний-посредников из США и Израиля. Владимир Комов, генеральный директор «Форсайта», посвятил свое выступление развитию отечественного ПО, указав, что часто, вопреки декларациям с высоких трибун и наличию российских аналогов, решение по проектам для госзаказчиков все еще принимается в пользу зарубежных поставщиков, причем отечественные разработчики под разными предлогами даже не допускаются до конкурсов.

В ходе заседания пресс-клуба обсуждалась новая для российской софтверной индустрии тенденция, требующая пересмотра перспектив развития отечественного рынка разработки ПО: приобретение зарубежными корпорациями отечественных компаний (в пример приводились Parallels, Transas, Luxoft) при отсутствии интереса к перспективным компаниям со стороны российских госкорпораций и крупного бизнеса. Участники заседания сошлись во мнении, что ничего страшного в этой тенденции нет — но только при условии, если такие приобретения не будут заканчиваться перераспределением ресурсов в пользу, например, азиатских компаний, в скрытой форме решающих свои кадровые проблемы. Кроме того, экспертиза должна не уходить за рубеж, а продолжать развиваться «дома». Государство пока в данном процессе не участвует – госкорпорации, переманивая кадры, в том числе и из регионов, создают собственные ИТ-подразделения, чтобы решать корпоративные задачи, забывая, что такая практика в отечественной ИТ-истории уже была и себя не оправдала: качество решений оказывается ниже, а стоимость выше, чем у тех, что предлагаются компаниями, имеющими возможность работать со многими заказчиками и в различных отраслях.

По расчетам «Руссофта», совокупный оборот предприятий отечественной индустрии ПО в 2019 году может продолжить рост на 17,6% и составить 1,21 трлн руб, однако кадровый голод и ряд других факторов способны помешать осуществиться этим прогнозам.

24 сентября на форуме «Управление данными 2019» издательства «Открытые системы» выступит один из самых харизматичных экспертов в области нормативного регулирования рынка данных — директор по правовым инициативам ФРИИ Александра Орехович. В преддверии форума мы беседуем с Александрой о том, что происходит в данной сфере сейчас и чего можно ждать в ближайшем будущем.

- Какова сегодня ситуация с регулированием оборота данных?

Регулирование очень разрозненно. Цифровая экономика начинается с данных, данные нужны во всех сферах — этот постулат никем не оспаривается. У каждого типа данных своя сфера и особенности регулирования, и на практике трудно разобраться, по каким правилам эти данные можно использовать.

Если говорить о таком модном сегодня типе, как большие данные, то они никак не урегулированы. У всех, кто утверждает, что работает с большими данными, при ближайшем рассмотрении обнаруживается целый букет персональных данных. Например, при распознавании лиц в метро. То, что в кадре много лиц, из которых выхватываются, например, лица преступников, может и делает эти данные большими, но совершенно точно не дает права обрабатывать их абсолютно без правил. В каждом конкретном случае надо разбираться, какие данные используются.

Ждать того, что оборот именно больших данных будет урегулирован, не приходится. Вся мировая практика исходит из этого: никто не регулирует большие данные и не дает им определение. По сути, большие данные — это данные, персональные или не персональные, обезличенные или не обезличенные, собранные в большой массив.

Первостепенная проблема, связанная с данными, — регулирование оборота обезличенных данных. Являются ли обезличенные данные персональными? Остаются ли они в сфере действия закона о персональных данных? Многие считают, вернее хотели бы считать, что нет, хотя действующий закон не выводит обезличенные данные за периметр регулирования. С одной стороны, обезличенные данные позволяют при использовании дополнительной информации установить конкретного человека, субъекта персональных данных, а это значит, что права его могут быть нарушены и они должны быть защищены. С другой стороны, при неиспользовании дополнительной информации или в отсутствие такой информации у оператора данных такие данные теряют связь субъектом, тогда возникает вопрос: почему они остаются в сфере действия закона о персональных данных?

Логичным и правильным представляется подход изъятия данных, которые окончательно потеряли связь с субъектом персональных данных и даже при наличии дополнительной информации не дадут возможности его идентифицировать, из закона о персональных данных. То есть все, что не относится к персональным данным, может быть свободно обработано.

Это важно, к примеру, в такой новой актуальной сфере нашей жизни, как искусственный интеллект. Логичнее всего обучать искусственный интеллект на обезличенных данных. Но при этом необходимо понимать правила игры: что можно, а чего нельзя. Можем пойти по пути США, где Трамп издал указ, что системы искусственного интеллекта получают доступ к Federal Data, то есть к данным, содержащимся в государственных информационных системах.

- Процесс обезличивания в нормативных документах прописан?

В законе прописано, что обезличивание персональных данных не позволяет идентифицировать конкретного субъекта без использования дополнительной информации. То есть с использованием дополнительной информации — позволяет. Кроме того, подзаконные нормативные акты говорят, что одним из признаков обезличенных данных является их обратимость. И это — коллизия, потому что дополнительная информация, которая позволяет сделать данные обратимыми, не всегда есть и не всегда нужна. Для искусственного интеллекта, например, может быть не нужна, логично было бы использовать эти данные свободно.

В Минцифре сейчас обсуждается законопроект по обезличенным данным, где предлагается разграничить обезличенные данные и обезличенные персональные данные. По большому счету этот подход аналогичен принятому в GDPR разграничению обезличенных и анонимизированных данных. Предполагается, что обезличенные персональные данные, позволяющие сохранять связь с субъектом, будут регулироваться законом «О персональных данных», а обезличенные данные, которые потеряли связь субъектом, будут пускать в «свободное плавание». Требования к обезличиванию будут устанавливаться на уровне закона.

Процессы подготовки соответствующих законодательных инициатив сейчас объединяются; предложения Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций, Фонда «Сколково», ФРИИ интегрируются в этот законопроект.

- Как соотносится законопроект об обезличенных данных с предложенным экспертами ФРИИ проектом регулирования персональных данных?

Они нисколько не противоречат друг другу. Подготовленный ФРИИ законопроект нацелен в большей степени на предоставление субъекту возможности управлять своими персональными данными, не только и не столько обезличенными, получать информацию о том, кто какую информацию обрабатывает по категориям. Проект предусматривает возможность гибкого согласия, изменение цели обработки, отзыва данных у субъекта определенной категории и передачи своих данных от одного оператора к другому. То есть обеспечивает возможность обмена данными между операторами так, чтобы вся информация проходила через субъекта и субъект получал за это какие-то бенефиты.

- Каков статус этих законопроектов?

Пока ни один из них не внесен в Госдуму. Скорее всего, первым будет внесен проект об обезличенных данных — это поправки в закон «О персональных данных».

- По мнению экспертов, в медицине ФЗ-152 создает препятствия как для разработки систем искусственного интеллекта, так и для доступа врача к данным пациента...

Не совсем так. В медицине данные регулируются в том числе законом «Об основах охраны здоровья», который содержит положения о врачебной тайне. При этом, с одной стороны, закон «О персональных данных» говорит, что для статистических и исследовательских целей данные, если они обезличены, обрабатываются свободно, без согласия. С другой стороны, в соответствии с законом, данные о здоровье относятся к особо чувствительным, которые никак не могут быть обработаны без согласия субъекта, данного в письменной форме, предусмотрены особые меры для их защиты. На доступ к ним субъект должен дать согласие, а как же иначе?

- Руководители медицинских организаций запуганы ФЗ-152: пациент же дает согласие на обработку данных в целях лечения, а не написания алгоритмов.

Во-первых, не вижу проблемы в получении согласия на обработку данных в целях проведения научно-исследовательских работ. Во-вторых, закон о персональных данных не требует согласия на обработку персональных данных для проведения научно-исследовательских, аналитических и статистических работ в случае использования обезличенных данных.

Другое дело, не очень понятно, как развивать искусственный интеллект в условиях, когда по дороге на парламентские слушания встречаешься с пикетом против цифровизации. Огромное количество людей будет против того, чтобы их информация послужила основой для искусственного интеллекта.

- Радикально настроенных граждан немного, в основном люди либо не информированы, либо безразличны. Для искусственного интеллекта данных должно хватить?..

Да. А если начать предлагать денежные вознаграждения, будет еще интереснее. В Ernst & Young опубликовали недавно исследование, в котором медкарта каждого пациента оценивается в 100 евро: при этой цене для бизнеса будет выгодно использование данной информации.

Мы проводили опросы компаний, сколько они согласны платить за использование персональных данных. Ответы сильно варьируют в зависимости от отрасли, состава данных и цели использования. В среднем за тот состав данных, который интересен бизнесу, компании готовы платить от 16 тыс. до 60 тыс. руб. Сравнимую сумму — около 80 долл. — платит Facebook за доступ к персональным данным в рамках эксперимента.

- Это разовая плата, и дальше данные уже как бы не мои?

Ваши данные не могут перестать быть вашими, к тому же они постоянно генерируются и меняются. Компании платят клиенту за состояние «здесь и сейчас», а потом — как договорятся. Надо исходить из того, что это рынок. В любом случае насильно загонять в цифровое рабство законодательство не позволит: согласие на обработку персональных данных должно быть конкретно.

- По-моему, механизм монетизации должен быть связан с механизмом регулирования доступа. На портале госуслуг относительно просто поставить «галочку», указав, кому я разрешаю доступ к своим персональным данным. Эту возможность планируется реализовать для медицинских данных. А для остальных?

Данные из государственных информационных систем может выдавать только государство, но сомнительно, что оно будет cвязываться с механизмом монетизации. С 2019 года предоставляются метаданные из негосударственных информационных систем, например телемедицинских — сведения о том, где есть данные. Сами данные продолжают храниться в тех же информационных системах. Вот тут бизнес уже может думать о монетизации, чтобы обогащать собственные базы данных и получать больше информации о субъекте.

Например, если верить СМИ, сейчас это пробуют делать в Ассоциации больших данных: компании обмениваются данными между собой, запрашивая согласие клиента и давая ему за это какие-то бенефиты в виде услуг, бонусов. Деньгами, по-моему, еще не рассчитываются, но обмен уже происходит.

- Какие компании в наибольшей степени заинтересованы в устранении неопределенности с оборотом данных?

Телеком и все, кто хочет делать системы искусственного интеллекта. Им нужно работать с обезличенными данными и понимать правила обращения данных, которые послужат основой для искусственного интеллекта.

- Отсутствие регулирования тормозит развитие рынка данных или, наоборот, дает его участникам фору?

Смотря чем занимается компания. В непонятной ситуации ты постоянно боишься, что кто-то придет и накажет. Для больших компаний это выливается в то, что они собирают согласия на каждый чих. Крупные операторы арендуют специальные помещения, где копится неимоверное количество письменных согласий, и выделяют сотрудников, занимающихся исключительно бумажными согласиями.

А, например, компаниям, занимающимся распознаванием лиц, непонятный статус обезличенных данных действительно дает фору. Хотя принцип права на частную жизнь, заложенный в Конституции, никто не отменял.

- Вопрос в том, как это право реализуется…

Да. Кроме того, многое зависит от выбранного пути регулирования. Если бы три года назад вы спросили, тормозит ли отсутствие правового регулирования развитие телемедицины, я бы сказала: конечно тормозит! А сегодня регулирование такое, что лучше бы тормозило его отсутствие: за год 30% продуктов уходит с рынка.

На европейском рынке GDPR вызвал резкое сокращение оборота данных, и если мы примем ровно такие же правила, то развитие затормозится. Нужно думать о балансе, тогда регулирование даст четкие правила игры, понимание, что можно делать и чего нельзя. Главное, чтобы того, чего нельзя, было не слишком много...

... И не затрагивало ключевые вещи, подрубая тот корень, ради которого все задумывалось, как случилось в телемедицине, когда первичный прием онлайн фактически запретили.

Да.

- О чем вы расскажете участникам форума?

Про особенности современного регулирования данных, которые служат основой любого бизнеса и оказания услуг. О тех проблемах, с которыми может столкнуться любой субъект персональных данных или бизнес, оказывающий услуги, как может быть истолкована та или иная проблема. А также про пути их разрешения в условиях действующего законодательства и про пути разрешения в будущем на основе тех правовых инициатив, которые сегодня обсуждаются экспертным сообществом и на уровне регулятора.

Стержневыми темами IT Management Forum 2019 стали выход партнерства ИТ и бизнеса на новый уровень, а также подходы к управлению ИТ, обеспечивающие успешность цифровой трансформации. «Мы видим экспоненциальный рост интереса к цифровизации, — отметил Максим Григорьев, управляющий партнер компании Gartner. — Ежегодно количество упоминаний этой темы в деловой повестке крупных организаций удваивается». Между тем выбрать правильный курс в океане цифровизации очень непросто, поэтому поддержка профессионального сообщества ITMF оказывается весьма ценной для каждого, не исключая профильное ведомство. Форум, который издательство «Открытые системы» проводит уже в 16-й раз, собрал свыше 300 профессионалов в управлении ИТ и бизнес-партнеров из разных отраслей.

Минцифре нужна методология

Ежегодно расходы на информатизацию 72 органов власти, регулируемые Министерством цифрового развития, связи и массовых коммуникаций РФ, составляют 115-120 млрд руб. Однако управляются финансируемые ИТ-активы слабо: техническая политика по их созданию фрагментарна, регламенты по эксплуатации ИТ-систем для органов власти не определены. Между тем в ближайшие три года большинство государственных информационных систем планируется перевести в облачную инфраструктуру, построенную на базе ресурсов разных провайдеров, и перейти к сервисной модели управления процессами и услугами. Чтобы все перечисленное стало возможным, в каждом органе власти предстоит оценить зрелость процессов, провести инвентаризацию ИТ-активов и потребляемых вычислительных мощностей.

Масштабность этих задач требует от министерства новых методологических подходов, инструментария и стандартов, в создании которых не обойтись без помощи профессионального сообщества. На необязательные стандарты, в отличие от постановлений правительства, чиновники ориентируются редко. Тем не менее потребность в общих правилах очевидна. В ближайшее время планируется разработать соответствующую нормативную базу для госорганов и их ИТ-служб, сообщил Василий Слышкин, директор департамента развития архитектуры и координации информатизации Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций РФ. «Мы хотим воспользоваться вашими мозгами и опытом, чтобы сформировать в органах власти потребность в системном изменении, — с такими словами обратился он к участникам ITMF 2019. — Нам нужна общая методология управления ИТ-активами и развития компетенций».

Цифровая стратегия: что отличает лидеров?

Основными слагаемыми успеха цифровизации в Gartner называют лидерство, культуру, современную операционную модель и цифровую платформу. Лидерство обеспечивает создание новых бизнес-моделей и новых потоков ценностей. Если организация не оптимизирует существующие и не создает новые цифровые бизнес-модели или способы привлечения клиентов, то велика вероятность, что она станет жертвой происходящих на рынке преобразований. У компаний-лидеров количество цифровых процессов и продуктов вдвое больше, чем у «обычных» предприятий, указал Григорьев.

Традиционная корпоративная культура является одним из основных барьеров на пути цифровизации. Мешают также недостаток ресурсов и компетенций. Изменение корпоративной культуры — в списке новых задач ИТ-руководителя. По прогнозу Gartner, к 2021 году директора по ИТ будут наравне с директорами по управлению персоналом нести ответственность за изменение культуры. Сформированный правильный образ мышления дает ощутимый эффект: на треть сокращаются сроки реализации проектов и на четверть возрастает вероятность их успеха, а вовлеченность персонала увеличивается на 40%.

«Скорости и качества управления не хватает, чтобы соответствовать тем темпам, которые задает внешняя среда, поэтому сложные комплексные проекты делаются в консорциумах не на основе процедур, а на основе культур», — таково мнение Андря Алмазова, директора центра развития комплексных проектов НТИ, АО «РВК». По его словам, проектов, требующих формирования культуры, будет становиться все больше. В таких проектах управление ресурсами превращается в управление культурными ценностями, а привычная закрытая иерархическая проектная группа становится открытым сетецентрическим сообществом. В результате на рынок выводятся не отдельные продукты, а целая «программа продуктов», как это видно на примерах Amazon или Apple.

Алмазов представил модель метапроектов для создания и развития отраслей и системных игроков нового типа, которая обеспечивает качественно новый уровень кооперации и оперативную реакцию на стремительно меняющиеся внешние обстоятельства. В качестве примера первой реализации такой модели он привел метапроект по созданию сообщества, разрабатывающего системы поддержки принятия решений врача на основе искусственного интеллекта, которые смогут составить конкуренцию решениям мировых лидеров.

Андрей Алмазов: «Скорости и качества управления не хватает, чтобы соответствовать темпам, которые задает внешняя среда, поэтому сложные комплексные проекты делаются не на основе процедур, а на основе культур»

Еще одна очевидная тенденция — 78% лидеров применяют продуктово-ориентированный подход, и аналитики полагают, что к 2020 году три четверти руководителей всех цифровых компаний перейдут от управления проектами к управлению портфелями продуктов. По мнению Антона Боганова, директора по развитию компании Axios Systems, продукт и услуга сегодня практически неотделимы друг от друга: «Мы уже не ведем речь про совместимые архитектуры ПК и про то, что происходит у них внутри, для нас компьютер — это точка подачи сервиса».

Cтать визионерами

В ИТ-службе компании «Спортмастер» необходимость трансформации осознали несколько лет назад, когда руководством была озвучена задача кратно увеличить скорость поставки изменений в ПО и сократить тем самым время вывода продуктов на рынок. «Методология аgile не отвечала на ряд наших вопросов: как управлять архитектурой и технологиями, что делать с оргструктурой. Нам хотелось найти более комплексное решение», — рассказала Елена Ерошкина, заместитель ИТ-директора по поддержке технологического развития компании «Спортмастер».

Раньше ретейлеры могли выбирать — либо меняться самим, либо отказаться от изменений и привлечь дополнительные ресурсы. Начиная же с 2016 года в компании почувствовали угрозу изменения структуры всей отрасли, и появилась необходимость подстраивать под новые условия свои бизнес-модели и процессы. Задача-минимум — удержать свои сервисы на уровне, заданном интернет-торговлей.

Чтобы соответствовать новым вызовам и успешно работать в будущем, мало быть быстрыми и способными меняться, от сотрудников ИТ-службы требуется стать визионерами. Первое, что им предстоит сделать, — сместиться с управления ИТ-ландшафтом к управлению архитектурой предприятия и проектировать будущие инновации совместно с бизнесом. Выяснив, что узкая специализация сотрудников мешает прорабатывать решения в комплексе, в компании взяли курс на развитие мультикомпетенций. «Мы очень много учим, но этого все равно недостаточно, поэтому развиваем самообучение», — сообщила Ерошкина.

Елена Ерошкина: «Мы очень много учим, но этого все равно недостаточно, поэтому развиваем самообучение»

В «Спортмастере» организовали десять продуктовых команд, научились работать с механизмами их саморазвития, запустили «ярмарку R&D», чтобы вовлечь ИТ-сотрудников в исследования. По словам Ерошкиной, в тех областях, которые подверглись изменениям, заметно сокращается объем сопровождения и растет удовлетворенность заказчиков. «Недостаточно один раз осознать необходимость трансформации, сейчас мы регулярно уточняем курс наших изменений», — добавила она. К концу года продуктовых команд должно стать не менее 80.

Интеллектуальное управление

ИТ-служба и бизнес — сегодня не просто поставщик услуг и их потребитель, они вместе создают поток новых ценностей и их отношения становятся двунаправленными. «Формировать ценность в режиме ‘догнать и сделать добро’ невозможно, — заметил Роман Журавлев, менеджер по развитию ITSM-портфеля компании Axelos. — Это совместный процесс и в нем нет активных и пассивных участников».

«ИТ-стратегия и стратегия бизнеса сливаются», — сказал Никита Кардашин, руководитель отдела развития интеллектуальных систем компании Naumen. Он подчеркнул, что управленческие решения не должны приниматься на основании субъективных ощущений. Интеллектуальное управление подразумевает постоянное получение информации о реальном состоянии и использовании всех компонентов ИТ-инфраструктуры и реакцию на потенциальные проблемы еще до их возникновения. По его мнению, приоритетом при создании, развитии и эксплуатации услуг должно стать управление данными.

Чтобы противостоять вызовам цифровой трансформации, не разориться на приобретении ПО и найме ИТ-специалистов, нужно перейти к «умному» управлению процессами, полагает Николай Ганюшкин, президент компании «Роспартнер». Он считает, что, применяя RPA и другие интеллектуальные технологии, можно сэкономить более 20% ИТ-бюджета.

Эволюция ITIL

Обмен первыми впечатлениями об эпохальном обновлении ITIL происходил в ходе круглого стола с непосредственным участием архитекторов ITIL 4 — Маурисио Короны, директора по трансформации Service Desk Institute, специально прилетевшего в Москву для выступления на ITMF, и Романа Журавлева. «Мы долго трудились и это было непросто, так как каждый хотел привнести что-то свое, — сказал Корона. — Но результат мне нравится, и я получаю положительные отзывы от людей со всего мира».

В отличие от прежней версии, ITIL 4 включает в себя разработку, так что картина стала более целостной. В основе лежит концепция совместного создания «потоков ценности» и набор универсальных принципов. На смену процессам пришли практики, описанные в четырех измерениях: организации и люди, информация и технологии, партнеры и поставщики, потоки ценностей и процессы. Практики вынесены в отдельные документы, доступ к ним предоставляется по подписке. В числе практик есть как специфические для ИТ, так и неспецифические. Чем выше уровень модели, тем больше она подходит для неайтишников, пояснил Журавлев.

Роман Журавлев: «ITIL 4 — это не революция, а эволюция, важно обеспечить обратную совместимость с теми практиками»

«Айтишники с их ‘забетонированными' процессами по сути мешали бизнесу развиваться, и мы ждали, что ITIL 4 поможет эту ситуацию изменить», — рассказал Феликс Скворцов, руководитель направления «Управление ИТ-процессами и инфраструктурой» компании «Крок». По его мнению, развитие библиотеки идет в правильном направлении, но переключиться на новые подходы будет непросто.

Андрей Голубев, методолог ITSM из компании «Ингосстрах», обрадован, что в ITIL появились гибкие методологии, предусмотрены схема привлечения команд разработки к участию в эксплуатации продукта и устранению инцидентов.

«ITIL 4 — это не революция, а эволюция, — поясняет Журавлев. — Важно обеспечить обратную совместимость с теми практиками, которые уже прижились». Впрочем, это дает повод для критики со стороны тех, кто ждал от новой версии революционных изменений.

Кейсов о внедрении практик пока нет. Однако, как сообщил Журавлев, британские госструктуры выразили готовность к пилотированию ITIL 4, и работа с ними уже началась.

Публикация всех 34 практик начнется уже летом. В ближайшее время также планируется выпустить четыре книги ITIL 4, курсы и экзамены. Кроме того, разработчики намерены организовать постоянную публикацию дополнительных материалов и разъяснений, которые по большей части будут доступны бесплатно.