В конце марта во северной столице прошел форум Business Information Security Summit St. Petersburg 2018, организованный ассоциацией BISA (Business Information Security Association). Хотя мероприятие посвящено вопросам безопасности цифровой экономики, говорили на нем больше о всей цифровой экономике, чем о собственно об информационной безопасности. Форум и задумывался при понимании того, что огромное влияние информационной безопасности на переход к новой экономической модели еще нужно доказывать.

По словам генерального директора группы компаний InfoWatch Натальи Касперской, наложенные средства безопасности теряют актуальность. Тот же Интернет вещей либо имеет встроенную систему защиты, либо его надежное использование невозможно. Надстроить решение для обеспечения безопасности очень сложно, а сама навесная система несет угрозу. Думать об этом нужно с самого начала реализации крупного проекта, но, к сожалению, о необходимости защиты вспоминают уже намного позже.

Касперская крайне скептически отозвалась о некоторых модных технологиях. «Блокчейн — распределенная система. Следовательно, данные открыты и доступны всем. Как об этом задумываются, то сразу об использовании этой технологии перестают говорить. Блокчейн восхваляют уже давно, но до сих пор ни одного серьезного проекта в этой области. Имеются только небольшие единичные внедрения. Не стоит поддаваться хайпу. Важно смотреть на реальный опыт», — предложила глава InfoWatch.

Оценка рисков

В то же время, данные об эффективности внедренных технологий очень скудные. Прежде всего, не хватает информации об угрозах, которые с ними связаны. «Мы не научились оценивать риски, поскольку нет соответствующей статистики», — считает начальник управления по обеспечению информационной безопасности банка «Санкт-Петербург» Анатолий Скородумов.

Он перечислил причины отсутствия процесса по оценке рисков. Кроме не накопленной статистики по инцидентам информационной безопасности это непонимание существующих методик оценки рисков при сложности современных ИТ-систем и острой нехватке специалистов нужной квалификации, а также отсутствие развитых средств автоматизации по оценке рисков информационной безопасности. В результате, сделан вывод: 80% компаний не смогут наладить у себя эффективный процесс оценки рисков информационной безопасности в ближайшие годы.

Поголовное внедрение модных технологий при такой ситуации с оценкой рисков представляется неразумным. Необходимо осмысление потребностей решений, которые признаны передовыми и перспективными, и возможных угроз, связанных с их внедрением.

Александр Авербух, начальник центра информационных технологий концерна «Гранит-Электрон», предложил опробовать новые технологии в крупном машиностроении с учетом жизненного цикла изделий.

Так ли умны города

Когда речь зашла об информатизации на уровне города, Касперская раскритиковала всемирную моду на Smart City. Когда ее пригласили выступать в Дубае на конференции, посвященной «умному городу», то пыталась понять, что это такое, но обнаружила около десяти различных определений. «Хорошо, что у нас еще не начали строить 'умные города', — считает Касперская. — В других странах об обеспечении безопасности начали задуматься уже после существенного продвижения в их создании».

При отсутствии общепринятого понимания, что такой «умный город», Денис Чамара, председатель комитета по информатизации и связи Санкт-Петербурга, сообщил, что три недели назад правительство города приняло концепцию «умного города». В то же время, свои определения не дал. «Вода мокрая, небо голубое, город умный. Концепции в мире принимаются разные. Мы идем от гражданина, смотрим, что ему можем дать», — объяснил Чамара.

При этом проблема готовности кадров в государственных структурах стоит очень остро. Если, например, банки при всей дефицитности специалистов в области информационной безопасности и информационных технологий в целом могут привлечь людей с необходимыми компетенциями, то в комитетах информатизации, которые должны обеспечивать создание «умного города» такой возможности вовсе нет. Под предлагаемые утвержденные законодательно зарплаты чиновника соответствующих специалистов не привлечь никак. Поэтому стоит вопрос об обучении тех кадров, что есть.

Вслед за критикой модных технологий выступающие пояснили, что они вовсе не против внедрения нового и передового. Наталья Касперская считает, что, например, импортозамещение должно быть нацелено не на технологии, которые предлагались еще вчера, а на те, которые будут востребованы завтра, а Александр Авербух, представитель оборонного предприятия, уверен в невозможности построить заборчик вокруг нашей страны, чтобы оградить себя от всех зарубежных технологий, несмотря на все риски, связанные с их использованием. Необходимо только не поддаваться ажиотажу и не внедрять что-то ненужное и связанное с серьезными угрозами.

В Санкт-Петербурге впервые прошла межрегиональная конференция «Практическая польза региональных информационных систем в сфере здравоохранения», на которой специалисты смогли обменяться опытом и подумать вместе о том, что делать с нерешенными задачами. Организовано мероприятие было Медицинским информационно-аналитическим центром городского Комитета по здравоохранению совместно с компанией «Нетрика».

Если судить по выступлениям представителей МИАЦ и органов управления здравоохранением Петербурга, Краснодарского и Алтайского краев, Архангельской, Мурманской, Нижегородской областей, то информатизация в регионах идет полным ходом. Некоторые показатели, такие как количество записей к врачу через Интернет, выдача талонов в электронном виде, имеют даже взрывной рост в последние года два. Например, в пятимиллионном Петербурге Единой системой электронной записи к врачу ежегодно пользуется уже свыше 3 млн жителей, из них 2 млн — дистанционно (по телефону, через Интернет), а в Архангельской области, где чуть больше миллиона жителей, за 2015 год обработано более 450 тыс. электронных заявок из 84 учреждений на прием к врачу.

Однако по-прежнему не совсем ясно, какой должна быть региональная информационная система (РИС). По словам Татьяны Зарубиной, заместителя директора ЦНИИОИЗ Министерства здравоохранения России, еще два-три года назад реально понимали, что это такое, не более 30 человек. Сейчас, по-видимому, количество просвещенных уже не поддается счету, но Зарубина все же привела определение для примерно 70 участников конференции. РИС — это интегрированная система сбора, обработки, получения, передачи и хранения данных о состоянии здоровья населения, окружающей среды, ресурсном и финансовом обеспечении службы здравоохранения региона. Обработка, в частности, предполагает наличие подсистемы анализа. Это важно, поскольку главное предназначение РИС — предоставление информации для принятия управленческих решений на региональном уровне.

Геннадий Орлов: «Пользу региональной системы мы определяем путем умножения объема использования на функциональность»

Общее описание уже имеется, но конкретные требования к таким системам на федеральном уровне еще не прописаны. Зарубина сообщила, что скоро этот вопрос решится — будут разработаны методические рекомендации и индикаторы соответствия. Более точно она определила время вероятного принятия необходимых нормативно-правовых актов под телемедицину, которая «существует в России уже давно». Это должно произойти до конца 2016 года. Во всяком случае министерство здравоохранения уже вплотную занялось решением этой проблемы.

Судя по всему, вряд ли требования к РИС будут определять, какой подход использовать при их создании — «интеграционный» или «монолитный». Первый подразумевает параллельную разработку различных подсистем с последующей их интеграцией, а второй — работу единой команды. Между выступающими состоялся заочный спор по поводу того, какой из этих двух подходов выбрать. Однако от категоричных выводов все-таки воздержались. У обоих подходов есть свои преимущества и недостатки, но и тот и другой все же позволяют добиться нужного результата.

В петербургском МИАЦ даже придумали индикатор, который показывает, насколько близки к конечной цели разработчики. «Пользу региональной системы мы определяем путем умножения объема использования на функциональность. Полученный показатель назвали индексом использования. Он помогает объективно оценить уровень использования медицинских информационных систем в регионе в зависимости от ключевых показателей и достижения их целевых значений, а также организовать оперативное управление информатизацией», — рассказал Геннадий Орлов, директор Санкт-Петербургского ГБУЗ МИАЦ.

Судя по его презентации, объем использования и функциональность измеряются в процентах от максимально возможного целевого значения. Объем использования характеризует охват системой медицинских учреждений и пациентов. Полученный индекс также выражен в процентах. Следовательно, все задачи будут решены при достижении 100%. В Петербурге данный показатель составил 25,6%, но не факт, что его максимальная величина достижима даже теоретически, а пользу медицинских информационных систем для врачей, управленцев и пациентов вообще можно измерить.

Весной прошлого года импортозамещение превратилось из теоретической необходимости в практическую задачу. Многие российские ИТ-компании сразу же отреагировали на ситуцию, стремясь воспользоваться открывшимися для них возможностям или адаптировать свой зависимый от зарубежных поставщиков бизнес под изменившиеся условия. Прошедшие полтора года — вполне достаточный срок, чтобы начать подводить предварительные итоги и обмениваться накопившимся опытом, что и попытались сделать участники Санкт-Петербургского международного форума «Импортозамещение в IT: потенциалы и возможности взаимодействия в рамках Евразийского пространства».

Представителей ИТ-компаний на мероприятии оказалось не так много, чтобы оно отражало все происходящие изменения в отрасли. Однако по некоторым выступлениям можно предположить, что начался активный передел российского рынка ERP. В принципе он и раньше шел при постепенном увеличении доли отечественных разработчиков (прежде всего «1С»), но в последнее время этот процесс получил ускорение.

«В топливно-энергетическом и оборонно-промышленном комплексе уже начался массовый переход на продукты '1С'. Еще недавно они не воспринималась как основа для большой системы управления для крупного предприятия: соответствующей версии еще не было, а когда появилась, то потенциальные заказчики очень настороженно к ней отнеслись из-за отсутствия успешных примеров внедрения. Сейчас такие примеры у нас уже есть. В МРСК (Межрегиональная распределительная сетевая компания. — Прим. ред.) внедрение '1С' прошло за рекордные 10 месяцев, хотя ранее аналогичные по масштабу проекты шли не один год», — рассказала Наталья Семичастнова, исполнительный директор «АстроСофт».

Бизнес этой компании построен на компенсирующих друг друга направлениях. Наряду с решениями Microsoft в «АстроСофт» уже около 20 лет занимаются «1С», а наличие направления заказной разработки ПО под иностранных заказчиков позволяет сокращать негативные последствия от случающегося периодически резкого падения курса рубля и связанного с ним сжатия отечественного ИТ-рынка.

Сергей Лысенко, начальник службы информационно-управляющих систем компании «Газпром трансгаз Санкт-Петербург», отметил, что его компании не пришлось переходить на другую ERP. «В свое время нам навязывали SAP, но мы сумели отказаться, — вспоминает Лысенко. — Систему пришлось бы серьезно переписывать, но это бесперспективно, поскольку она разрабатывалась не для подобных кардинальных изменений».

В последнее время появилось осознание, что нужно переходить на свободные СУБД, операционные системы, офисные приложения, но на этом пути есть проблемы. Внедрение Postgres идет вполне успешно. «Пока не все летает на этой СУБД, она не панацея, но все-таки работает, а со временем разработчики улучшат ее», — надеется Лысенко. С ОС и офисными приложениями сложнее, поскольку пользователи привыкли к программным продуктам Microsoft, а перейти на Linux и OpenOffice или LibreOffice психологически не готовы.

По словам директора по продажам «Тринити» Владимира Быкова, чтобы импортозамещение было действительно эффективным, нужно обеспечить конкурентоспособность российских решений на мировом рынке. Кроме того, он предложил создать в России центры экспертизы, вокруг которых образовывались бы экосистемы пользователей. Такие центры могли бы обеспечивать коллективный доступ к передовым отечественным решениям через облачные сервисы и продвигать эти решения на российском рынке. Судя по тому, что некоторые российские разработки намного лучше продаются за рубежом, чем в России, такое продвижение по-прежнему необходимо.

20 июня, в последний день Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ 2015) прошел уже ставший традиционным деловой завтрак с участием ряда ведущих ИТ-компаний России и зарубежных гостей. Несмотря на сложные времена для экономики страны, представители высокотехнологичного бизнеса говорили не только о проблемах, но также о достижениях, имеющихся возможностях, новых рынках и амбициозных целях.

По заявленной теме делового завтрака «ИТ-отрасль в новых реалиях: возможности экспорта и привлекательность внутреннего рынка» отечественный рынок оказался менее всего упоминаемым. Вполне реальная перспектива потеснить иностранных конкурентов бизнес не особо радует. Российский рынок выглядит теперь не только небольшим (1,5-2% от мирового), но, к тому же, еще и сжимается. Борис Нуралиев, директор компании «1С», озвучил данные IDC, согласно которым в 2014 году сокращение продаж ПО в России в долларовом выражении составило 25%, а в текущем году сжатие ожидается еще более значительным — на 42%. «В последнее время ИТ-бюджеты даже в рублевом выражении сокращаются, но наша выручка по различным направлениям в первые 5 месяцев этого года существенно выросла», — рассказал Нуралиев.

Информации об эффекте в результате импортозамещения пока нет. Даже рост «1С» скорее связан не столько с появлением конкурентных преимуществ у отечественных компаний из-за санкций или падения рубля, сколько с развитием собственных решений. По словам Нуралиева, правительственных запретов использовать зарубежный софт пока нет и вряд ли они появятся до конца года. Эффект от падения рубля почувствовали экспортеры ПО, прежде всего, разработчики заказного софта. Снижение их затрат на оплату труда программистов в долларовом выражении составили в среднем на 20-30%. Однако на экспорт негативно влияют другие факторы.

«Оттого, что затраты в долларовом выражении сократились, мы получили конкурентное преимущество на зарубежных рынках. Однако из-за негативного по отношению к России информационного фона подписание двух контрактов сорвалось. В результате, то на то и вышло», — признался Александр Егоров, генеральный директор «Рексофт».

«Центр речевых технологий» в отличие от «Рексофта» занимается не заказной разработкой, а поставкой за рубеж собственных решений. Долго работая на рынках многих стран, компания накопила значительный опыт, который может быть полезен для формирования государственной программы поддержки экспорта ПО. Этим опытом на деловом завтраке поделился генеральный директор ЦРТ Дмитрий Дырмовский: «Реализуя один проект, мы столкнулись с двойным налогообложением. Такого не должно быть. Очень важна для таких не очень крупных компаний, как наша, господдержка в виде частичного финансирования маркетинговых кампаний за рубежом (например, участие в выставках) и патентования. Как только компания, имеющая собственные разработки, достигает определенного размера, то налетают патентные тролли... В США патент стоит примерно 20 тыс. долл. Для нас это дорого».

Он также напомнил о том, что разработчики ПО в худшем положении, чем обычные экспортеры, поскольку им не возмещают выплаченный НДС, и они не могут застраховаться от предпринимательских и политических рисков при исполнении экспортного контракта с помощью государственного агентства «ЭКСАР». Причина — отсутствие физического пересечения границы экспортируемой продукции.

В то же время, для Дырмовского приятной неожиданностью стала работа Внешэкономбанка. «Думал, что этот банк выдает льготные кредиты под экспортные контракты где-нибудь от 100 млн долл. Оказалось, что и мы вполне можем получить небольшую сумму под несколько процентов годовых», — доволен глава ЦРТ.

Генеральный директор компании SPB TV Кирилл Филиппов призвал софтверные компании выходить на рынок Юго-Восточной Азии. «Только когда там побываешь, — говорит он, — начинаешь понимать, насколько огромны рынки Индии, Китая, а также Индонезии или Пакистана. При этом они быстро растут, а нас там в отличие от Северной Америки ждут. Только не нужно бояться и морально подготовиться, что выход на этот рынок в силу культурных особенностей азиатских стран не будет быстрым. В Китае мы осваивались три-четыре года. Это нормально для Азии».

Чтобы основательно закрепиться на новых и уже традиционных для российских софтверных компаний рынках выступающие предложили создавать на мировом рынке ПО бренд «Россия». «Нужно, чтобы лет через десять было несколько российских ИТ-компаний, название которых знали бы во всем мире, как знают Кремниевую долину, голливудское кино, швейцарский сыр и часы, французское вино», — предложил генеральный директор «Яндекс» Аркадий Волож.

Без мощной государственной поддержки эту цель достичь будет сложно. Она в последние годы появляется, хотя и не очень мощная и не по всем направлениям. «Главное, что налажен контакт с Минкомсвязи», — отметил Дырмовский. Николай Никифоров, министр связи и массовых коммуникаций РФ, стал своим для участников делового завтрака.

В Санкт-Петербурге прошла первая конференция российских «фаблабов» (FabLab), главным итогом которой стало создание Ассоциации цифровых лабораторий. Поддержку новому объединению пообещали корпорация Intel и «Российская венчурная компания», которые проводят совместное исследование цифрового движения Do-It-Yourself («сделай сам») в России.

Изучением отечественного движения «сделай сам» фактически занимается Deloitte и группа «НИОКР и налоговые льготы». Intel и РВК выступают инициаторами и заказчиками исследования, которое должно помочь разобраться в том, как формируется сообщество любителей создания «умных» устройств своими руками и образовавшаяся вокруг них экосистема, а также узнать особенности развития российского Do-It-Yourself и насколько в России применим международный опыт в этой сфере.

Согласно данным Deloitte, с 2013-го по 2015 год в мире число инновационных производственных лабораторий FabLab (небольших мастерских, позволяющая участникам осуществлять работу над своим проектом на современном оборудовании) выросло в три с половиной раза (с 146 до 508) и продолжает расти. В США, Китае, Великобритании, Индии, Пакистане, Бразилии и других странах разработаны стратегии и целевые программы оказания финансовой и иной помощи инноваторам. Например, в США суммарный размер грантов, предоставляемых техническим энтузиастам, составляет более 2,5 млрд долл.

В России поддержка сообществ представлена, в частности, программой государственного финансирования создания центров молодежного инновационного творчества и лабораторий FabLab. В настоящий момент, согласно предварительным результатам исследования, в России функционирует 18 фаблабов и более полусотни ЦМИТ. Условия для запуска технических проектов предоставляют 205 инкубаторов. Доступ к финансированию технических проектов возможно получить через различные фонды — например, «Сколково» или Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере («фонд Бортника»).

На конференции, организованной Санкт-Петербургским политехническим университетом, были представители 35 центров из 15 городов. Они и договорились о создании Ассоциации цифровых лабораторий, которая позволит объединить проектные и методические наработки лабораторий и будет служить дальнейшему развитию института фаблабов в нашей стране. В рамках учрежденного объединения предполагается наладить обмен проектами, экспертизами и оборудованием, а также осуществлять совместные закупки для получения скидок от поставщиков.

Почти все оборудование закупается за рубежом, но в СПбПУ показали и отечественный 3D-принтер, который, по мнению студентов-пользователей, не только дешевле, но и удобнее, чем зарубежные аналоги, имеющиеся в распоряжении лаборатории университета. Его производят серийно на петербургском предприятии «Ленполиграфмаш». Устройство разработано с участием специалистов политеха, которые, по-видимому, создавали его под себя.

Предполагается, что в наблюдательный совет Ассоциации войдут представители РВК, «Сколково», Ассоциации инновационных регионов России, Intel и других ведущих российских и международных компаний, активно поддерживающих развитие и популяризацию технического творчества в России. Членами созданного объединение пока могут быть только российские организации, но вхождение в него фаблабов из Таможенного союза в будущем не исключается, а налаживание международного сотрудничества является одной из задач Ассоциации.

Алексей Николаев, руководитель программы по развитию инноваций и предпринимательства российского отделения Intel, объяснил интерес корпорации к  «фаблабам» так: «Во-первых, благодаря таким лабораториям в рамках развития Интернета вещей могут появится новые категории цифровых устройств. Во-вторых, 'фаблабы' служат источником инженерных кадров».

По словам Игоря Агамирзяна, генерального директора РВК, центры молодежного инновационного творчества и FabLab позволяют закладывать основу конкурентоспособности на тех рынках, для которых еще не разработаны международные стандарты. К таким рынкам, в частности, относятся Интернет вещей, беспилотники, решения в области человекомашинного интерфейса. «Примеры удачного выхода новичков на традиционные рынки имеются, но они все-таки единичны. Потому лучше ориентироваться на новые рынки», — предлагает Агамирзян.

Intel и РВК планируют в конце года провести мероприятие для представителей экосистемы, на котором будут представлены итоговые результаты заказанного ими исследования и рассмотрены вопросы по ключевым направлениям взаимодействия.

Генеральный директор Digital Design Дмитрий Лившиц представил то видение проблемы импортозамещения, которое имеется у ассоциации «Руссофт» (Digital Design — член этого объединения). Он отметил, что по «железу» стимулированием перехода на отечественные разработки занимается Минпромторг, а по софту — Минкомсвязь, хотя эти два сегмента тесно связаны. Потенциально такое ведомственное разделение может создать проблемы с реализацией планов по импортозамещению.

Эти планы, по словам Лившица, имеют два ключевых ориентира. Они определяются долей отечественных компаний по каждому типу решений к 2020-му и 2025 году. Так, через пять лет половина продаж ERP должна приходиться на российские системы, а через десять лет этот показатель должен возрасти до 75%. В настоящее время пропорция обратная — три четверти рынка приходится на зарубежные решения. Однако по количеству установленных систем российские уже преобладают, поскольку в разы дешевле импортных.

К перспективам массового перехода на российские системы ERP и другие бизнес-приложения участники конгресса отнеслись спокойно. По-видимому, планы Минкосвязи и планы предприятий, на которых такие решения работают, существуют пока в параллельных мирах.

Илья Горбунов, директор по ИТ Санкт-Петербургского государственного университета, предложил подходить к решению проблемы зависимости от импортных систем прагматично. Особое внимание нужно обратить на тот софт, который обеспечивает бесперебойную работу организации. «ПО, от которого зависят критически важные процессы, мы разрабатываем собственными силами. Мы столкнулись с тем, что Google заблокировал доступ к почтовому сервису. Это тревожный сигнал, но блокировка не стала для нас серьезной проблемой, и, кроме того, нам удалось быстро перейти на российский облачный сервис», — рассказал Горбунов. СПбГУ ранее представлял свою ИТ-инфраструктуру, и, согласно этим презентациям, почти не внедрял отечественные решения, а предпочитал разработки зарубежных вендоров.

Спокойствие Горбунова и других участников конгресса попытался нарушить Михаил Орешин, начальник отдела развития центра защиты информации «НПО РусБИТех», заявив: «На предприятиях оборонного комплекса совсем другие настроения. Там интересуются, как срочно найти то или иное решение, которое стало бы альтернативой западному. У них повальный отказ от поставок со стороны американских вендоров. Если другие организации, близкие к государству, сами не поймут серьезность проблемы, то им объяснят. До вас еще руки не дошли». Последняя фраза адресовалась непосредственно директору по ИТ СПбГУ.

Сотовые операторы в принципе не против импортозамещения, но, как констатировал Евгений Коробов, коммерческий директор по развитию бизнеса Северо-Западного региона «Билайн Бизнес», почти нет требуемого телекоммуникационными компаниями отечественного оборудования, а по программному обеспечению (это касается биллинговых систем — основных для операторов связи, а также систем документооборота и аналитических средств), напротив, предложения российских компаний вполне конкурентоспособны.

Компания SAPRUN на CIO Congress представила результаты сравнительного анализа трех платформ бизнес-аналитики — SAP BI, «Прогноз» и Qlik.

«Раньше мы занимались только внедрением систем SAP. Однако изменившаяся ситуация заставила нас искать альтернативное отечественное решение. Начали сотрудничать с компанией «Прогноз». Теперь своим клиентам предлагаем платформы трех вендоров», — рассказала Юлия Кудрявцева, директор по стратегическому развитию компании SAPRUN.

По мнению директора бизнес-инкубатора «Ингрия» Игоря Рождественского, сейчас на импортозамещении можно «подняться», как это сделали многие вендоры на проблеме 2000 года. Однако отечественным стартапам самостоятельно сложно будет работать с крупными компаниями, даже если под замену зарубежных систем разработали неплохие решения. «На Западе новые инновационные предприятия в основном создают люди старше 40 лет с огромным опытом работы и полезными для бизнеса контактами. У нас таких почти нет, стартапы создают преимущественно недавние студенты. Потому им желательно оказаться под крылом вендоров, к которым есть доверие со стороны крупных заказчиков», — советует Рождественский.

На прошедшей в Санкт-Петербурге конференции «Российский день IPv6 — 20 лет MSK-IX» спор о том, нужен ли вообще IPv6, так и не дал окончательного ответа.

Конечно, никто не отрицал необходимости принятого в 2011 году нового протокола с длиной адреса в 128 разрядов вместо 32; такое удлинение позволило сделать пул IP-адресов фактически неограниченным. Речь шла о том, что в России потребность в массовом переходе на него в данный момент и обозримом будущем отсутствует. От лица скептиков на конференции выступил Кирилл Малеванов, руководитель сетевого департамента компании «Селектел», которая управляет сетью ЦОД.

По его словам, IPv6 по-настоящему нужен только дата-центрам под растущее число серверов. Да и то в основном потому, что за ними стоят вендоры, заинтересованные продавать оборудование, которое поддерживает новый протокол. Операторы широкополосного доступа подключаются к IPv6 для решения проблемы NAT (Network Address Translation). Однако, если наращивать мощность серверов NAT, можно обойтись и без перехода на новый протокол.

Рядовым пользователям за редким исключением (например, профессиональным компьютерным игрокам) публичный IP-адрес вовсе не нужен. Большинство интересует только один вопрос — есть ли доступ в Интернет или его нет. Не нужен публичный адрес пылесосу и прочим бытовым приборам, управление которыми предполагается осуществлять через Глобальную сеть.

При упомянутых столь специфических выгодах внедрение IPv6, по мнению докладчика, еще и на порядок сложнее, чем IPv4. Кроме того, адреса 4-й версии освобождаются, и их можно купить. «Активные продажи не начались, поскольку продавцы и покупатели еще не пришли к согласию по цене. Однако со временем их позиции сблизятся, а имеющихся в запасниках адресов IPv4 хватит на два-три года», — утверждает Малеванов.

Тезис о сложности внедрения постарался опровергнуть Михаил Майоров, директор компании «Мегалинк», интернет-провайдера из Таганрога. «Достичь наивысшего, красного уровня LIR можно за один день с нулевыми затратами, поскольку с этим справятся штатные сотрудники. У нас над переходом к IPv6 работали два человека, но оказалось, что справился бы и один», — рассказал Майоров.

LIR (Local Internet registry) — локальный интернет-регистратор, занимающийся распределением адресного пространства пользователям сетей.

В то же время глава «Мегалинка» не смог назвать значительных выгод, полученных от внедрения нового протокола. По его словам, где-то заметно увеличилась скорость. Кроме того, современные операционные системы хорошо работают под IPv6.

Олег Табаровский, генеральный директор компании «РТЛС исследования и разработки», ожидает востребованности IPv6 в связи с развитием Интернета вещей, ради которого и появился новый протокол. Однако об этом пока больше говорят, чем внедряют. «Как любая новая технология, Интернет вещей проходит определенные этапы. В 2014 году он был на пике по тому вниманию, которое ему уделялось. На следующем этапе технология либо умирает (кривая интереса резко идет вниз), либо выходит на плато эффективности. Чтобы на это плато выйти, нужно разработать стандарты. Этим сейчас занимаются несколько ассоциаций, которые определяют то, как будут выглядеть в Сети различные объекты», — сказал Табаровский.

Внедрение IPv6, несмотря на некоторый скепсис, в России все же идет. В Москве и Петербурге переход на новый протокол осуществляется примерно так же, как в западноевропейских городах. Однако в регионах очень мало LIR, получивших блоки IPv6-адресов и адаптирующих свою инфраструктуру для работы с ними. Если посмотреть на карту, которую продемонстрировал представитель RIPE NCC Максим Буртиков, то красные точки для обозначения имеющихся LIR распределены по территории Западной и Северной Европы более или менее равномерно. В России же они сосредоточены в двух столицах, а также отчасти в других крупных городах. В небольших городах LIR, получивших блоки IPv6-адресов, почти нет.

Установленные в ней 3D-принтеры и 3D-сканеры, УФ-принтер, лазерный гравер, фрезерный станок и компьютерное оборудование с программным обеспечением, которое необходимо для создания моделей и 3D-печати, позволят изобретателям создавать прототипы быстро и дешево.

FabLab (fabrication laboratory) является небольшой мастерской, которая предоставляет любому желающему расходные материалы и оборудование, необходимые для реализации собственного проекта. Такие мастерские имеются во многих странах и, как правило, включают в себя коворкинг-зону, где посетители делятся между собой идеями, обсуждают совместные проекты, проводят мозговые штурмы, а также пространство с оборудованием, с помощью которого авторы разработок могут создавать опытные образцы спроектированных изделий.

«По сути, все FabLab являются лабораториями цифрового производства, где можно в кратчайшие сроки и с помощью недорогих и качественных расходных материалов создать почти любую работающую модель, на основе которой можно было бы развить научную гипотезу или показать образец инвесторам и заказчикам», — говорит Алексей Щеколдин, заведующий лабораторией. Здесь, по его словам, также планируется обширная программа обучения, будут регулярно проводиться мастер-классы и тренинги по работе с передовым оборудованием, программированию, теории решения изобретательских задач.

Мастерская-лаборатория создана в рамках государственной программы «5-100», которая нацелена на повышение конкурентоспособности российских университетов. Инициаторами выступили молодые ученые НИУ ИТМО. Весной 2014 года они пришли к руководству университета с идеей создания FabLab, а потом быстро подготовили концепцию ее построения. Поскольку деньги на закупку оборудования, которое почти все импортное, изначально выделены в рублях, то возникли проблемы из-за падения курса национальной валюты, но их все же удалось решить.

Услуги под формирующийся рынок

Сотрудникам вуза, студентам и аспирантам большая часть услуг лаборатории предоставляется бесплатно. От них может потребоваться только покупка расходных материалов. Чтобы защититься от наплыва несерьезных пользователей, предполагается проводить анализ и отбор представленных проектов. В аналогичных лабораториях, созданных в Петербурге при вузах (известно, что они имеются в «Военмехе» и «Политехе»), для этого берется небольшая плата.

Коммерческим компаниям в лаборатории при Технопарке обещаны «доступные цены». И хотя предварительные договоренности с ними имеются, в условную очередь перед новой FabLab они пока не выстроились. Рынок услуг FabLab у нас еще в самой начальной стадии формирования. Тем более что подавляющее большинство стартапов, образованных в последние лет семь, являются чисто софтверными или интернет-проектами, а таким 3D-принтеры для создания прототипов не нужны. Сотрудники лаборатории все же ожидают повышения интереса со стороны коммерческих компаний, поскольку в последнее время появляется больше высокотехнологичных предпринимателей, которые пытаются создать новые устройства и изделия, а не только программные продукты.

Услугами FabLab, возможно, будут пользоваться и финские «стартаперы» и исследователи. Во всяком случае, перспективы сотрудничества обозначил Вилле Паасонен, представитель по технологиям финского региона Южное Саво на Северо-Западе России. По его словам, в административном центре Южного Саво, городе Миккели (в 250 км от Петербурга), тоже есть FabLab, но она имеет несколько иное оборудование (прежде всего для создания прототипов из дерева). Таким образом, две лаборатории могут дополнять друг друга. Однако сотрудничество предполагается все же на более высоком уровне — между ИТМО и университетом города Миккели.

«В Петербурге аналогичная лаборатория построена при петербургском лицее № 533, с которым у ИТМО налажено сотрудничество. Можно сказать, что создана ось: школа-университет-промышленность. В будущем, когда цены на 3D-принтеры и сканеры существенно снизятся, FabLab появятся почти в каждой школе. В них можно будет проводить уроки труда», — предполагает Александр Голубок, заведующий кафедрой нанотехнологий и материаловедения.

В Санкт-Петербурге в Национальном исследовательском университете информационных технологий, механики и оптики (НИУ ИТМО) выступил с лекцией профессор Стэнфордского университета Генри Ицковиц, известный в мире по сформулированной им концепции инновационного развития общества Triple Helix («Тройная спираль»). Выступление ученого было интересно не столько общим описанием модели взаимодействия государства, частных компаний и университетов (эта модель в России уже известна), сколько акцентом на ряд важных вопросов, которые часто воспринимаются, по мнению Ицковица, неправильно.

Отдавая должное частному инновационному бизнесу, он больше говорил о роли университетов и государства. У университетов есть уникальный ресурс — студенты. Государство же обеспечивает принятие необходимых для инновационного развития законов, а также финансирует исследования. Считается, что многие компании, например Google, возникли и развивались как частные, без привлечения бюджетного финансирования. Однако, по словам Ицковица, это не совсем так: «Когда рассказывают про создание Google, вспоминают о встрече двух парней, которые решили основать новую компанию и нашли под свою идею финансирование. Однако при этом почти никто не говорит о том, что прежде эти два парня участвовали в большом государственном исследовательском проекте, в рамках которого и был разработан алгоритм поиска для создаваемой компании».

И фундаментом для создания всех высокотехнологичных компаний Кремниевой долины тоже послужили результаты подобных проектов. Многие из них проводились по заказу Пентагона.

Частные компании также занимаются исследованиями, результатом которых становится появление принципиально новых технологий. Однако эти компании обеспечивают только примерно 20% всех инвестиций в науку. Остальные 80% приходятся на государство.

Студенты важнее

История говорит о том, что инновационная активность возникала вокруг отдельных передовых университетов, в которых создавалась среда, благоприятная для высокотехнологичного предпринимательства. В этих вузах сначала появлялись лидеры, которые инициировали преобразования. «Не обязательно эти лидеры должны быть ректорами. В Стэнфорде инициативу в свои руки взял проректор, а в Массачусетском технологическом институте — профессор геологии», — говорит Ицковиц. При этом он напомнил, что Стэнфордский университет не всегда считался одним из лучших университетов мира. Несколько десятков лет назад это было среднее по американским меркам высшее учебное заведение, в котором дети богатых людей могли неплохо провести время.

Помимо проведения всех нужных преобразований необходимо найти хороших преподавателей и хороших студентов. При этом, как считает Ицковиц, важнее искать талантливых выпускников школ. Практика показывает: при хороших студентах уровень профессорского состава поднимается, а вот с плохими даже лучшие преподаватели ничего не могут сделать.

В связи с этим встает вопрос государственного финансирования системы среднего образования. Если оно недостаточное, то много хороших студентов появиться не может. «Далеко не все это понимают. В Калифорнии можно провести любое важное решение через голосование жителей штата. В XIX веке благодаря такому голосованию появился Калифорнийский университет. В наши дни эта процедура принятия решения привела к негативному результату, — считает Ицковиц. — Граждане посчитали, что нужно снизить налоги, а это в свою очередь привело к сокращению расходов и разрушению системы школьного образования».

Необходимость поиска хороших студентов ректорат НИУ ИТМО, в котором выступил профессор Ицковиц, понимает. Не случайно университет является рекордсменом по количеству побед на командном чемпионате мира по программированию среди студентов. Девиз НИУ ИТМО — «Берем всех!». Речь, конечно, идет только о талантливых выпускниках школ. Они отслеживаются представителями вуза на территории всего постсоветского пространства.

О специфике применения Triple Helix в России после выступления Ицковица несколько слов сказал Филипп Казин, начальник департамента проектной и инновационной деятельности НИУ ИТМО: «С середины нулевых многие российские вузы через различные государственные программы получили финансирование. Деньги из бюджета и новые законы благоприятствуют созданию среды для инновационной деятельности. Государство начало выполнять свою роль. Теперь нужно самим университетам развиваться».

Андрей Чапчаев: «Мы открыли представительство в Петербурге, потому что в Северо-Западном регионе быстро растет спрос на наши решения, а количество клиентских запросов, на которые нужно оперативно реагировать, достигло критической величины»

Московская компания «ИнфоТеКС», разработчик программных и программно-аппаратных VPN-решений и средств защиты информации в TCP/IP сетях, официально открыла свое представительство в Санкт-Петербурге, которое будет отвечать за работу с клиентами в Северо-Западном федеральном округе. Решение о создании нового офиса принято в связи с тем, что на Северо-Западе растет рынок, а количество клиентских запросов, на которые нужно оперативно реагировать, достигло критической величины.

Вместе с тем, на вопрос, насколько именно растет рынок региона, в «ИнфоТеКС» не отвечают: компания вообще не делит свою выручку по географическому принципу, поскольку ориентирована на работу с крупными клиентами, чьи сети охватывают сразу несколько регионов. В числе заказчиков «ИнфоТеКС» — крупнейшие организации нефтегазодобывающей, перерабатывающей и металлургической отраслей, предприятия госсектора, банки, телекоммуникационные компании. Поэтому перед новым офисом не ставятся задачи по увеличению продаж в Северо-Западном регионе. Более того, он вообще не будет заниматься заключением новых контрактов — эта функция остается за головным офисом.

Тем не менее, круг задач петербургского представительства, штат которого должен достигнуть 10-15 сотрудников, достаточно широк. Предполагается, что его специалисты будут активно участвовать в реализации новых проектов, осуществлять техническую поддержку и инсталляцию решений «ИнфоТеКС», проводить презентации, предпроектные работы, организовывать обучение на базе авторизованных учебных центров, предоставлять консалтинговые услуги. Новое подразделение будет также обеспечивать взаимодействие с региональными партнерами компании по разным направлениям, включая вопросы, связанные с доставкой оборудования.

Офис в Петербурге стал вторым представительством компании в России. Еще одно ранее было открыто в Хабаровске. Его сотрудники отвечают за работу с клиентами в Дальневосточном регионе. Кроме того, компания имеет представителей в Уфе, Саратове и Краснодаре.

По словам генерального директора «ИнфоТеКС» Андрея Чапчаева, обострившаяся политическая ситуация и появившиеся в связи с этим новые угрозы побудили руководителей предприятий больше думать об обеспечении информационной безопасности. Новые риски связаны с распространением облачных технологий и увеличением количества мобильных рабочих мест. «Интерес к нашим и аналогичным решениям, конечно, повысился, но при этом стало меньше денег, которые выделяют на их покупку», — говорит Чапчаев.

В то же время, в не самый благополучный для российского ИТ-рынка 2013 год доходы «ИнфоТеКС» выросли на 75% и достигли (без учета НДС) 1,782 млрд руб. Отчасти этот рост и стал причиной открытия представительства в Санкт-Петербурге.