Большинство участников рынка решений для работы с Большими Данными стремятся объединить возможности по обработке данных различной природы. Структурированные данные бизнес-приложений, годами накапливаемые в корпоративных хранилищах, и безграничные потоки новых типов данных из социальных сред и от различных устройств формируют информационный актив, из которого при умелом подходе компании могут извлечь дополнительную прибыль.

Однако нельзя забывать и о пассиве Больших Данных – тех обязательствах, которые накладывает владение ими на организации. Ведь получить ценность из гигантских объемов данных вряд ли удастся без продуманной организации их хранения, резервирования и архивирования, обеспечения безопасности, удовлетворения нормативных требований и прочих рутинных, но крайне важных процессов.

Чтобы обеспечить баланс между активами и пассивами Больших Данных, повышая вес активов и снижая стоимость пассивов, нужны правильные инструменты. Компания Hewlett-Packard, всерьез задумавшись над этим, включила в свой портфель Big Data, наряду с единой платформой для обработки разных типов данных, системы для управления корпоративной информацией. На пресс-завтраке в Москве представители компании рассказали об обновленной стратегии HP в области Больших Данных и анонсировали успешные проекты.

Новая структура программного портфеля компании по работе с Большими Данными состоит из двух основных компонентов. Первый – это платформа HP Haven, основным назначением которой является предоставление заказчикам возможности строить эффективные аналитические приложения для максимально полного раскрытия потенциала, заложенного в накапливаемых данных различных типов. Если HP Haven решает задачу повышения веса активов Больших Данных в компании, то снизить вес пассивов поможет второй компонент – набор готовых решений HP Big Data Solutions, интегрирующий в традиционные инструменты управления информацией возможности работы с Большими Данными.

Единая платформа

Платформа HP Haven базируется на двух механизмах – системе обработки неструктурированных данных HP IDOL (Intelligent Data Operating Layer) и высокопроизводительной аналитической базе данных HP Vertica. Они не просто интегрированы между собой, но, что самое важное, объединены общей концепцией: платформа Больших Данных должна давать возможность обрабатывать 100% доступных данных, поддерживать различные варианты развертывания (локально и в облаке) и предоставлять API для разработки приложений на своей базе.

«Для принятия управленческих решений бизнесу уже недостаточно традиционных инструментов, не способных работать с многократно возросшими объемами машинных данных, доля которых неуклонно растет, и социальными данными – информацией о взаимодействии людей, — объясняет Евгений Степанов, руководитель направления по продвижению решений НР Big Data в России. – Невозможность оперативно учесть влияние такого рода данных на события, например, в области корпоративных рисков или соблюдения нормативных требований чревато крахом бизнеса. Именно поэтому мы в HP систематически работаем на совершенствованием единой платформы, поддерживающей все возможные типы данных в организации».

Оба инструмента платформы интегрированы с Hadoop, наиболее популярной на сегодня технологией хранения больших объемов неструктурированных данных. HP Haven включает в себя дистрибутив Hadoop компании Hortonworks, но позволяет работать и с другими реализациями этой системы. «Сегодня рынок Больших Данных взрослеет – заказчикам уже недостаточно развернуть хранилище разнородных данных на базе Hadoop, они стремятся получить эффективные средства аналитики и управления этими данными. Платформа HP Haven предоставляет им такие возможности», — подчеркивает Степанов.

Примером реализации перспективного подхода к работе с данными на базе платформы HP Haven может служить концепция «озера данных» (data lake), востребованность которой становится все более заметной. Информационная инфраструктура современной компании должна быть очень динамична из-за необходимости работать с разнородными источниками данных и вследствие частых процессов поглощения и слияния с другими бизнесами. Возникает потребность в альтернативе традиционным хранилищам, монолитная структура которых осложняет интеграцию новых источников данных. Система HP Vertica, получившая широкое распространение в качестве классического корпоративного хранилища, с неменьшим успехом может выступить как база для создания озера данных благодаря практически неограниченной масштабируемости (от одного терабайта в бесплатной версии Vertica Community Edition до десятков петабайтов данных) встроенных аналитических функций и возможности интеграции, с одной стороны, с Hadoop, а с другой – с различными системами анализа данных. Озеро данных, реализованное на базе платформы HP Haven, не только обеспечивает сбор разнородной информации в единой среде, но и позволяет задать определенные правила работы с этими данными, наполняя смыслом их интеграцию.

Управление Большими Данными

Рост объемов различных типов неструктурированных данных, от которых зависит работа компании, налагает особые обязательства по их управлению – без эффективных инструментов информационные пассивы могут лишить бизнес возможности инновационного развития с использованием Больших Данных, заставляя идти на несоизмеримые затраты времени и средств только на то, чтобы разобраться в своих документах и обеспечить их сохранность. Трансформация традиционных решений по управлению информацией в сторону поддержки механизмов Больших Данных – не дань моде, а объективная потребность заказчиков, подчеркивает Евгений Степанов: «Даже для простого резервного копирования эффективность радикально повысится, если выполнять его не вслепую, а с пониманием той информации, которая резервируется».

Набор продуктов HP Big Data Solutions, являющийся вторым ключевым компонентом портфеля HP для работы с Большими Данными, адресует все основные задачи по управлению корпоративной информацией и включает в себя такие системы, как HP Data Protector для резервного копирования и восстановления, HP Consolidated Archive для универсального архивного хранения, HP Control Point для анализа и систематизации неструктурированных данных, HP Records Management для управления архивными записями. Все они оснащены механизмом HP IDOL, обеспечивающем широкие возможности поиска и анализа для более чем тысячи различных форматов данных.

Помимо развития основного портфеля продуктов по Большим Данным, компания HP уже не первый год работает над интеграцией этих инструментов в свои программные решения по управлению ИТ. Средства анализа Больших Данных в системе HP Operations Analytics для мониторинга ЦОД и модуле Smart Analytics в HP Service Manager обеспечивают этому традиционному направлению программной стратегии HP дополнительные конкурентные преимущества, и подобные возможности будут расширяться. Один из последних анонсов HP – включение инструментария Больших Данных в HP Service Anywhere, SaaS-версию ITSM-решения компании.

В открытии центра клиентских решений корпорации IBM в Москве, состоявшемся в конце мая, принял участие Дэвид Ла Рос, вице-президент, генеральный директор IBM в странах Центральной и Восточной Европы. Ла Рос рассказал Computerworld Россия об изменениях, заставляющих корпорацию менять свою стратегию и подходы к ведению бизнеса, и приоритетах IBM в России.

- Чем характеризуется стратегия IBM в регионе?

Стратегия IBM направлена на то, чтобы помогать заказчикам эффективно решать стоящие перед ними бизнес-задачи. Также наши усилия фокусируются на обеспечении роста прибыли компании. Для того чтобы обеспечить этот рост, мы должны постоянно анализировать тенденции рынка. Сейчас мы наблюдаем колоссальные изменения. Если бы вы спросили меня два года назад о структуре нашего бизнеса, то я бы ответил, что примерно 60% наших доходов приходится на аппаратное обеспечение и инфраструктурные решения и около 40% – на программное обеспечение и услуги. Но за два года ситуация полностью поменялась. Сегодня 60% приходится на ПО и услуги и 40% – на аппаратные платформы. Это требует больших изменений в организации бизнеса IBM с точки зрения навыков и умений персонала, продвижения решений, партнерства и т.д. Эти изменения нашли свое отражение и в нашем клиентском центре, только что открытом в Москве.

- Что привело к такой перемене?

Компании – банки, операторы связи, представители других отраслей – сегодня по-иному добиваются конкурентных преимуществ. На первый план выходят новые, глубоко персонализированные способы взаимодействия с клиентами. Возьмем пример авиаперелетов. Как вы пять лет назад покупали билет, выбирали рейс, проверяли расписание и проходили регистрацию? Вы обращались в агентство по продаже билетов, выстаивали очередь на регистрацию в аэропорту, возможно, просматривали в Интернете расписание полетов. Теперь все эти операции можно выполнить на мобильном устройстве.

Конечно, физическое взаимодействие не исчезло – вам все равно нужно приехать в аэропорт и сесть в самолет. Но возможность сочетать взаимодействие на физическом и на цифровом уровне принципиально преображает ситуацию, и компании меняют способы общения со своими клиентами. А для этого необходимы новое ПО и сервисы. Аппаратные платформы по-прежнему остаются важной частью нашего бизнеса, но их доля уменьшилась за счет программного обеспечения и, более того, меняется способ доставки возможностей аппаратуры. Сейчас все чаще они предоставляются как облачный сервис.

- Насколько ситуация в России следует этим тенденциям?

Мы видим здесь абсолютно те же самые процессы. В области мобильных технологий, аналитических решений, социальных сетей Россия развивается так же и с такой же скоростью, как и весь остальной мир. Но существуют определенные различия в сфере облачных решений. Как и в других странах, растет востребованность частных и гибридных облаков, однако в отношении публичных облачных платформ в России скорость изменений ниже, поскольку здесь пользователи более озабочены конфиденциальностью данных.

- Какие решения IBM наиболее востребованы в России? Чем объясняется спрос на них?

Прежде всего, это аналитика. Компании хотят эффективно анализировать накопленные ими огромные объемы данных с помощью развитых алгоритмов, чтобы получать информацию, необходимую для принятия решений, очень часто в упреждающем порядке. Например, очень востребованы аналитические решения в управлении активами. Они позволяют оценивать данные о движении поездов, об эксплуатации самолетов, о работе оборудования нефтеперерабатывающих комбинатов и т.д., выявлять риски достижения пороговых значений и прогнозировать отказы, чтобы заблаговременно принять решение о замене или выполнить профилактику и продлить эксплуатацию активов.

- Какие отрасли в нашей стране наиболее приоритетны для IBM? Как менялись эти приоритеты в последние годы?

Наиболее важны для нас банки и финансовые институты, госучреждения, энергетика, телекоммуникации. Именно в таком порядке. Изменения произошли за последние год-полтора. Госучреждения переместились с первого места на второе, мы наблюдали значительное сокращение расходов в этой сфере в 2014 году, а финансовая сфера поднялась со второго на первое, расходы банков, наоборот, увеличились.

- На открытии московского клиентского центра вы отметили, что три тектонических сдвига в ИТ – Большие Данные, облака, социальные и мобильные технологии – способны привести к кардинальным изменениям в бизнесе. Какие рекомендации дает IBM конкретным компаниям? С чего начинать, чтобы обеспечить эффективную трансформацию бизнеса?

Начинать надо с данных. Свои переговоры с генеральными и ИТ-директорами я всегда начинаю с тех проблем, которые стоят перед организацией в связи с накопленными объемами структурированных и неструктурированных данных. Мы говорим о том, как из «сырых» данных получать полезную информацию, которую можно будет использовать для развития бизнеса. Их анализ позволит, например, финансовым учреждениям лучше понимать своих клиентов и реагировать на изменения в их потребностях быстрее конкурентов. Розничные компании смогут следить за покупательским поведением, чтобы, вовремя заметив изменения, реализовать правильную маркетинговую кампанию раньше других.

Второй шаг – облако. На днях я провел два часа, обсуждая с генеральным директором крупного оператора связи в Литве возможности использования облачной модели для получения новых источников дохода. Мы размышляли над тем, каким образом интегрировать их центры обработки данных, чтобы предоставить клиентам новые решения.

- Видимо, эти два шага взаимосвязаны? Если компания сталкивается с необходимостью работать с очень большими объемами данных, то имеет смысл перенести эти данные и аналитику в облако?

Да, безусловно. У нас есть заказчики, которые буквально «рождены в облаке». Как правило, это небольшие компании – разработчики приложений для смартфонов и других мобильных устройств. Очень часто они с первого дня своего существования работают в облаке. Например, в Чехии есть интересная компания, которая занимается социальной аналитикой и каждый год зарабатывает 3 млн долл. У них вообще нет ни одного сервера. И это яркий пример симбиоза аналитики и облачной модели.

Но если говорить о многих крупных клиентах, то у них развернута собственная инфраструктура, в которой работает множество традиционных приложений, таких как решения бэк-офиса, платежные банковские системы, CRM и т.д. Встает вопрос, как это переносить в облако и как применять аналитику. Здесь IBM может оказать реальную помощь – провести консалтинг, внедрить новые решения и интегрировать их с унаследованной инфраструктурой. И спрос на такую помощь является одной из причин роста удельного веса программного обеспечения и услуг в структуре наших доходов.

- IBM сейчас все более активно работает с новыми клиентами – не только ИТ-директорами, но и директорами по маркетингу, финансовыми директорами, директорами по персоналу. Требует ли это перемен в самой компании?

Реализовать такие изменения – самая большая моя задача. У нас есть высококлассные продавцы с колоссальным опытом взаимодействия с ИТ-директорами, но для работы с новыми клиентами требуются другие навыки, а значит, необходимы инвестиции в развитие персонала.

Мы делаем две вещи. Во-первых, используем цифровой маркетинг, для того чтобы привлечь и увлечь этих новых клиентов, а во-вторых, помогаем нашим специалистам научиться говорить с ними на их языке.

Под цифровым маркетингом я понимаю расширение цикла продаж. Традиционный цикл начинался с покупки продукта. Сейчас этому предшествует множество других этапов. Клиент, к примеру, хочет узнать о каком-либо решении в области аналитики, затем еще до того, как принять решение о приобретении, он, возможно, захочет попробовать поработать с этим продуктом. Мы стараемся с помощью социальных сетей, различных цифровых устройств и других каналов работать с клиентом на предпродажных этапах, рассказывать ему о продукте и демонстрировать различные его возможности. А затем продолжаем взаимодействовать с ним после покупки, чтобы сделать клиента лояльным сторонником этого продукта, который будет рекомендовать его другим.

Александр Василенко, глава представительства VMware в России и СНГ, на встрече с прессой поделился тем, как компания видит перспективы перехода к новой цифровой эре и чем готова помочь бизнесу на этом пути.

О наступлении цифровой эры и необходимости переосмысления моделей бизнеса под воздействием революционных новшеств в ИТ постоянно говорят в федерации EMC, участником которой является VMware (см. «EMC World 2015: трансформация с открытым кодом», 14 мая 2015). Василенко подчеркнул, что компании сегодня сталкиваются с конкуренцией нового типа и рискуют потерять рынок,не сумев адаптироваться к изменившимся условиям. В качестве примера наиболее интенсивной цифровой трансформации Василенко привел финансовый сектор, где все активнее применяется цифровая валюта, филиальные сети начинают вытесняться мобильными приложениями, а платежные карты – мобильными телефонами. А своими конкурентами банки видят компании наподобие Google и Amazon, которые также практикуют финансовые транзакции.

Александр Василенко: «Основу 'платформы 2,5' составляют технологии программно-конфигурируемого ЦОД»

Катализатор и база цифровой трансформации — так называемая «третья платформа», опирающаяся на технологии Больших Данных, облаков, социальных сетей и мобильных систем. Последние, по словам Василенко, в моделях бизнеса цифровой эпохи играют ключевую роль – они становятся не просто основным инструментом доступа к рабочей среде, но и полноценными участниками бизнес-процессов, вплоть до полного вытеснения обычных пользователей. Однако, реализуя переход на «третью платформу», руководители ИТ-служб вынуждены как-то справляться с наследием «второй» — среды клиент-сервер, в которой продолжают работать многие важнейшие для бизнеса системы. Двуединая задача ИТ-директора сегодня, подчеркнул Василенко, состоит в том, чтобы сокращать расходы на поддержку унаследованных приложений, при этом гарантируя их работоспособность, и увеличивать инвестиции в приложения нового типа, приближая цифровую трансформацию бизнеса.

VMware предлагает в помощь ИТ-руководителю промежуточный этап – «платформу 2,5», которая позволяет применить возможности «третьей» платформы к приложениям «второй» и осуществить цифровую трансформацию плавно и с максимальной отдачей для бизнеса. Как объяснил Василенко, основу «платформы 2,5» составляют технологии программно-конфигурируемого ЦОД: виртуализация инфраструктуры на всех уровнях и программная логика управления помогают экономить на поддержке текущих систем и одновременно развивать новые.

«Платформа 2,5» в версии VMware строится на стандартной x86-архитектуре, характеризуется неограниченным горизонтальным масштабированием, полностью автоматизирована и предоставляет возможности самообслуживания. Мобильные приложения в ней становятся полноправными участниками бизнес-процессов наряду с приложениями традиционными, а инфраструктура для всех них предоставляется из гибридного облака. Отдавая дань значению мобильности в цифровой трансформации бизнеса, Василенко особо остановился на недавних анонсах VMware в этой сфере – системе аутентификации VMware Identity Manager, которая унифицирует доступ ко всем типам приложений и может предоставляться в виде облачного сервиса, и решению AirWatch by VMware для управления корпоративной мобильностью.

Василенко также отметил, что одним из важнейших достижений компании являются ее лидирующие позиции в отчетах IDC по мировым рынкам ПО для автоматизации ЦОД и для управления облачными системами за 2014 год. «VMware перестала восприниматься как компания одного продукта – гипервизора и добилась признания в качестве ведущего игрока приоритетного для себя – облачного – сегмента рынка», — резюмировал Василенко.

В центре решений Fors Solution Center открылась технологическая лаборатория Oracle Big Data Appliance. Как было отмечено на пресс-брифинге по случаю этого события, на базе системы Big Data Appliance X5 компания «Форс Дистрибуция», дистрибутор Oracle, будет выстраивать поддержку своих партнеров в реализации проектов по Большим Данным.

Программно-аппаратный комплекс Oracle Big Data Appliance X5-2 дополнил линейку уже развернутых в центре оптимизированных систем Oracle Engineered Systems, работа с которыми является основным направлением для Fors Solution Center. По словам Андрея Пивоварова, руководителя группы перспективных технологий Oracle в СНГ, дополнительно к базовым преимуществам таких систем, среди которых возможность добиться максимально высокой производительности, снижение рисков из-за несовместимости компонентов, упрощение поддержки и оптимизация решения определенного круга задач, Big Data Appliance X5 освобождает заказчика от необходимости постоянно следить за обновлениями, которые в области Больших Данных происходят очень часто, и помогает справиться с дефицитом компетенций, порой довольно экзотических. Комплекс разработан в партнерстве с компанией Cloudera и включает в себя оптимизированный для аппаратной платформы Oralce дистрибутив Hadoop этого производителя, поддержка и обновления которого входят в поставку системы. Кроме того, на базе Big Data Appliance X5 доступна новая технология Oracle Big Data SQL, позволяющая обращаться к данным в Hadoop с помощью привычных инструментов реляционной базы данных.

Как рассказал Андрей Тамбовский, руководитель Fors Solution Center и директор по технологиям компании «Форс Дистрибуция», центр предоставляет услуги демонстрации программно-аппаратных комплексов и стандартного оборудования Oracle, проводит технические тренинги для партнеров и заказчиков, организует на своей площадке тестирование решений для заказчиков на платформах Oracle, которое очень часто перерастает в пилотные проекты, а также дает возможность партнерам – независимым разработчикам ПО – оптимизировать работу своих систем на стеке аппаратных средств Oracle.

Рассчитывать на востребованность таких услуг в применении к Oracle Big Data Appliance позволяет анализ российского рынка, проведенный по заказу Oracle, который свидетельствует, что среди крупных российских компаний и организаций более 70% либо уже работают с технологиями Больших Данных, либо серьезно задумываются об их использовании. По словам Тамбовского, появление в Fors Solution Center программно-аппаратного комплекса Big Data Appliance стимулирует формирование партнерской сети компании «Форс Дистрибуция» по решениям Больших Данных на базе технологий Oracle и будет способствовать ускорению развития российского рынка Больших Данных в целом.

Big Data Appliance X5-2, установленный в центре, включает в себя шесть серверов хранения и обработки, предоставляет емкость внешней памяти 288 Тбайт и отличается невысоким уровнем энергопотребления. Система может быть интегрирована с другим программно-аппаратным комплексом – машиной базы данных Oracle Exadata, что позволит демонстрировать сценарии построения аналитических систем, одновременно использующих данные из СУБД Oracle и Hadoop.

Впервые тема переосмысления (redefine) моделей бизнеса, которое стимулируется новыми тенденциями в ИТ, была поднята на форуме год назад. На EMC World 2015 было предложено сделать следующий шаг по пути такого переосмысления.

В EMC убеждены, что переосмысление и трансформация бизнеса неизбежны, поскольку вторая половина текущего десятилетия знаменует начало новой цифровой эры. Джо Туччи, председатель совета директоров и генеральный директор EMC, заметил, что известное китайское пожелание «жить в интересное время» для современных ИТ сбывается, и даже с избытком. «Нам в ИТ сегодня выпало жить не просто в интересные, но в беспрецедентные времена, ведь именно ИТ являются основным двигателем наступающей цифровой эры. Я считаю, что новая цифровая эпоха несет в себе самые значительные перемены для бизнеса со времен индустриальной революции», — подчеркнул он.

По словам Туччи, переход к цифровой эре определяется широким распространением интеллектуальных мобильных устройств и повсеместным проникновением систем телеметрии, порождающих гигантские массивы данных. Для их обработки понадобятся масштабные вычислительные платформы, доступные по требованию, и новые типы приложений, позволяющие извлечь реальную пользу для бизнеса из всего многообразия цифровых активов. Задачу корпорации EMC Туччи видит в том, чтобы помочь бизнесу «оседлать волну» новых технологий, а не быть сметенным ею, и во всеоружии вступить в новую эпоху.

В решении этой задачи есть несколько аспектов. Бизнес должен сохранить прибыли, которые продолжают приносить ему традиционные прикладные системы, лежащие в основе многих бизнес-процессов. Однако такие системы необходимо перевести на новые, более эффективные платформы, например в частное или гибридное облако. Это, в свою очередь, позволит высвободить бюджеты ИТ на создание инновационных решений, учитывающих потребности цифровой эры, таких как персонификация обслуживания клиентов в любое время в любом месте, оптимизация процессов на основе анализа Больших Данных, организация работы нового — информационного поколения сотрудников и др.

EMC сегодня – это федерация нескольких компаний, каждая из которых вносит свой вклад в трансформацию бизнеса заказчиков и создание так называемой третьей ИТ-платформы. EMC Information Infrastructure (EMC II) – производитель систем хранения и средств защиты данных, в том числе для реализации современных подходов при консолидации Больших Данных; VCE – поставщик конвергентных систем, обеспечивающих организацию облачных инфраструктур разных типов; VMware – создатель решений виртуализации, основы любого облака; Pivotal – разработчик инструментов для работы с Большими Данными и создания облачных приложений; RSA – поставщик систем кибербезопасности.

Однако и этой консолидированной мощи, видимо, уже недостаточно, чтобы преуспеть в переходе к цифровой эре, и корпорация в развитии своих продуктов начинает все более активно апеллировать к сообществу разработчиков с открытым кодом. Об этом свидетельствуют ключевые анонсы, сделанные на EMC World 2015.

EMC представила открытую версию ПО автоматизации и управления системами хранения ViPR Controller, основного решения компании в области программно-конфигурируемого хранения (Software-Defined Storage). SDS – один из компонентов концепции программно-конфигурируемых ЦОД, с которыми связываются большие ожидания по трансформации ИТ-инфраструктур в сторону третьей платформы. Project CoprHD, как будет называться версия ViPR Controller с открытым кодом, появится в июне на ресурсе GitHub и будет распространяться по лицензии Mozilla Public License 2.0.

Идея SDS – объединить разнородные системы хранения в общий пул с единой программной консолью управления, обеспечивающей предоставление емкостей хранения приложениям в зависимости от их потребности и полностью скрывающей детали физической реализации систем хранения. Выпуская контроллер SDS как открытый проект, EMC рассчитывает расширить охват платформ хранения в своей системе и обогатить ее сервисами от внешних разработчиков. Поставки коммерческого варианта ViPR Controller также продолжатся, и его новые версии будут включать в себя разработки, сделанные в рамках Project CoprHD.

EMC в лице таких членов федерации, как Pivotal и VMware, уже довольно активно проявляла себя в сфере разработки с открытым кодом, являясь, в частности, ключевым участником облачных проектов Cloud Foundry и OpenStack. Тем не менее анонс Project CoprHD оценивался на EMC World как важнейший шаг корпорации в сторону Open Source.

Компания Pivotal начала выпускать в открытых кодах компоненты набора продуктов Big Data Suite еще в феврале, но эта тема также активно обсуждалась на EMC World. Как отметил Сандип Мадра, вице-президент Pivotal по продуктам в области данных, сегодня компании видят в открытом ПО инструмент ускорения инноваций, поскольку, с одной стороны, получают возможность быстрее приспосабливать решения к своим потребностям, а с другой — влиять на скорость добавления в них новых функций и задавать разработке нужное направление. Оставляя коммерческий вариант своего комплекса инструментов для работы с Большими Данными, Pivotal рассчитывает значительно расширить его аудиторию с помощью открытой версии.

На EMC World был представлен и результат другого «открытого» проекта Pivotal – версия дистрибутива Pivotal HD на базе ядра Hadoop, сформированного в рамках отраслевой инициативы Open Data Platform. Компания Pivotal входит в число соучредителей ODP и видит миссию этой инициативы в стандартизации ядра Hadoop, развитии экосистемы вендоров, сложившейся вокруг Hadoop и, как результат, более активном продвижении технологий Больших Данных заказчикам.

Еще один анонс из более традиционной для EMC сферы систем хранения – бесплатная версия программного обеспечения ScaleIO, которое может сыграть важную роль в трансформации традиционных инфраструктур в современные, программно-определяемые среды хранения. ScaleIO программными средствами преобразует автономные блочные системы хранения с прямым подключением (DAS) в виртуальную сеть хранения (SAN), обеспечивая приложениям гибкий масштабируемый пул ресурсов с возможностью получить нужную емкость по требованию. Бесплатная версия не имеет ограничений на время использования и доступные емкости хранения, но не может применятся в продуктивной среде. Зато с ее помощью компании смогут экспериментировать с возможностями поддержки приложений третьей платформы на уровне хранения данных.

Полноценный вариант ScaleIO будет также поставляться в составе представленной на EMC World новой системы VxRack, пополнившей линейку конвергентных платформ VCE. Как было заявлено на форуме, в отличие от первой разработки VCE, системы Vblock, предоставляющей готовую инфраструктуру для традиционных ERP-решений, VxRack обеспечит полностью сконфигурированную, масштабируемую платформу для новых приложений цифровой эры.

Как отметил Сергей Шилов, основатель и управляющий партнер AT Consulting, это связано с тем, что компания намерена активнее заявлять о себе как о ведущем игроке отечественного ИТ-рынка в сфере сложных комплексных проектов.

«Невзирая на кризис дела у компании идут очень хорошо», — подчеркнул Шилов. Доход компании в 2014 году увеличился на 20% по сравнению с 2013-м и превысил 10 млрд руб, штат сотрудников вырос на 15% и составляет в настоящее время 2350 человек. По словам Шилова, ситуация кардинально отличается от кризиса 2008-2009 годов, когда бизнес компании сократился больше чем на треть. «Несмотря на непростые времена в экономике, сегодня у большинства наших клиентов есть желание развивать проекты, способные повлиять на эффективность их бизнеса», — подчеркнул он. В ближайшие три года AT Consulting планирует сохранить прибыльность и добиться двукратного роста доходов.

Основная их доля в 2014 году (80%) пришлась на ИТ-услуги. Компания если и поставляет оборудование, то только как компонент комплексных проектов, ядром которых является создание, внедрение и поддержка решений для заказчиков с опорой на программные продукты западных вендоров – партнеров компании, а также на собственные разработки. Экспертизу в области разработки ПО в компании развивают с 2010 года, и тенденции последнего времени, связанные с импортозамещением, делают разработку на заказ одним из приоритетных направлений для AT Consulting.

Совсем небольшая доля в структуре доходов (0,03 млрд руб.) принадлежит бизнес-консалтингу, но, как отметил Шилов, практически все проекты по внедрению и сопровождению ИТ-решений требуют от специалистов компании понимания бизнес-процессов заказчика и умения дать рекомендации по их оптимизации с помощью ИТ. Начав свою деятельность в 2001 году с проектов в телекоммуникационном секторе, AT Consulting сейчас работает со всеми основными операторами в России. Кроме того, в числе заказчиков – крупнейшие банки и страховые компании, представители госсектора, ведущие компании ТЭК и розничной торговли.

Среди важных для компании и хорошо растущих направлений Шилов назвал реализацию решений в области бизнес-аналитики и Больших Данных. По словам Андрея Нугманова, партнера AT Consulting, директора блока Business Intelligence, сегодня меняется парадигма отношения к BI. Если раньше аналитика рассматривалась как средство генерации отчетов и играла второстепенную роль по сравнению, скажем, с ERP, то теперь все больше компаний видят в ней инструмент получения дополнительных доходов. Бизнес, ориентированный на массовый рынок, например телеком-операторы, ищет возможность доносить до клиента наиболее выгодные персонализированные предложения в нужное время и в нужном месте, и в этом ему как раз способны помочь современные аналитические системы.

Нугманов рассказал, что для реализации таких решений в компании опираются на три основных элемента – хранилища данных, технологии обработки в памяти и инструменты контекстуального маркетинга, и в доказательство привел внедрение системы персонификации клиентских предложений в «ВымпелКоме». Как отметил Нугманов, уже сейчас ведутся проекты, в ходе которых компании из разных сфер, к примеру телекоммуникационной и банковской, обмениваются данными, чтобы получить разностороннее представление о своих клиентах и подготовить для них наиболее интересные и выгодные предложения. В AT Consulting видят большой потенциал в подобных агрегаторах данных для развития клиентской аналитики.

На пресс-конференции была также представлена разработка компании в области информатизации органов власти – платформа Smart-kit, которую в AT Consulting называют платформой развития информационных систем демократии. Система, охватывающая широкий спектр функций госуправления, была выпущена год назад и, по словам Шилова, весьма популярна в регионах. Различные госструктуры с энтузиазмом отнеслись к простому в использовании решению российской разработки, распространяемому по принципам открытого ПО.

Открывая мероприятие, Антон Боганов, член управляющего комитета itSMF России и начальник отдела управления ИТ-услугами компании IBS, подчеркнул, что текущая ситуация на рынке ставит на повестку дня снижение затрат на ИТ и повышение эффективности и управляемости ИТ-сервисов. Эти задачи в свою очередь стимулируют бизнес и ИТ-департаменты заново оценить поставщиков ИТ-сервисов и искать оптимальные модели сорсинга – получения ИТ-сервисов от внутренних или внешних провайдеров.

Чтобы сделать осознанный выбор, компания должна пройти несколько обязательных этапов, в том числе составление каталога сервисов, их классификацию и стандартизацию, построение финансово-ресурсной модели сервисов и оценку их стоимости. Среди ключевых критериев выбора модели сорсинга Боганов назвал совокупную стоимость владения ИТ-сервисом (оценку затрат на его внедрение и поддержку в течение пяти лет), скорость внедрения, доступность, простоту реализации и, что особенно важно, критичность ИТ-сервиса – его значение для того или иного направления деятельности бизнеса.

Боганов также призвал уделять внимание рискам, возникающим в случае смены модели сорсинга. Обращение к внешнему провайдеру может создавать ощущение неопределенности у сотрудников компании и потому вызывать сильное сопротивление. Это усугубляется и тем, что смена модели часто приводит к оптимизации бизнес-процессов и порождает у персонала опасения быть сокращенными. Еще один важный риск – ориентация проектов по выбору модели получения ИТ-сервисов только на технические задачи. Как правило, инициатором такого проекта в компании выступает ИТ-служба, которая может упустить из виду приоритеты и потребности бизнеса.

Михаил Федоренко, руководитель направления Service Management компании Computel, назвал корректность оценки рисков одним из ключевых факторов успеха аутсорсинга ИТ-сервисов. Одним из неочевидных рисков является недооценка транзакционных издержек, связанных с поиском информации о партнере, ведением переговоров и заключением контракта, контролем за соблюдением контракта со стороны партнеров и т. д. Эти издержки должны быть учтены при оценке себестоимости сервиса наряду с капитальными и операционными затратами. Федоренко подчеркнул важность построения такой модели, потому что экономическая выгода от аутсорсинга в конечном итоге является решающим фактором в его пользу. А для минимизации сопутствующих рисков заказчику необходимо реализовать процесс управления уровнем обслуживания (Service Level Management, SLM).

Переход в облако сегодня уже вполне жизнеспособная альтернатива классическому аутсорсингу. Михаил Козлов, директор по развитию группы компаний ActiveCloud, в числе основных вопросов, которые необходимо рассматривать, если принято решение о таком переходе, назвал возможные изменения в архитектуре приложений, проблемы с использованием существующих лицензий в облаке провайдера и вновь — оценку рисков. Правда, в списке последних, по словам Козлова, лишь два риска специфичны именно для облачной модели – это конфликт политик информационной безопасности заказчика и провайдера и компрометация платформы облака. Технические и организационные меры по противодействию этим рискам, подчеркнул Козлов, хорошо известны и должны учитываться при проектировании облака.

Для заказчика облачных сервисов действенным способом управления рисками является тщательное составление и контроль за выполнением соглашения об уровне обслуживания (Service Level Agreement, SLA). Козлов также отметил, что, заключая такие соглашения с внешним провайдером, ИТ-директор учится формализовать параметры качества ИТ-сервисов и сможет в дальнейшем перенести этот подход на взаимодействие со своим внутренним заказчиком – бизнесом.

Как отметила Павлова, один из ключевых пунктов стратегии банка – «быть с клиентом на всю жизнь». Анализ показывает, что 75% новых клиентов с выбранным банком не расстаются. Поэтому в Сбербанке придают такое значение работе с молодежью, которую делят на несколько групп по возрасту: дети (до 13 лет), подростки (14-16 лет), студенты (17-22 лет) и молодые специалисты (23-25 лет).

Для каждого сегмента банк готов сегодня предложить новые сервисы. Главной новинкой для школьников является оплата питания в школьных столовых со счета ребенка с помощью биометрического сканирования ладони. Проект внедрения этой технологии сейчас охватывает 36 школ Поволжья, к концу года планируется ее использовать в 100 школах по всей стране.

Коробочное предложение для подростков «Твоя первая карта» включает в себя дебетовую карту с повышенными баллами программы лояльности «Спасибо» вместе с бесплатным подключением к сервисам «Сбербанк Онлайн» и мобильного банка. Для студентов Сбербанк в сотрудничестве с рядом региональных университетов реализует комплексные кампусные проекты, в рамках которых вуз получает возможность оформить в собственном дизайне студенческую карту и использовать ее в различных целях, включая начисление стипендии, проход на территорию, оплату питания в столовых, оплату образовательных услуг на сайте университета.

С 21 года у граждан появляется возможность брать у банка в долг, поэтому для категории молодых специалистов Сбербанк предлагает специальный формат кредитной карты «Деньги на всякий случай».

Кроме того, в нескольких городах России стартовал пилотный проект молодежных офисов – офисов Сбербанка с особым дизайном и режимом работы, исходя из предпочтений молодых клиентов. В ходе проекта будет определен формат молодежного офиса, который затем планируется тиражировать на всю страну.

Павлова привела данные, согласно которым около 6 млн россиян в возрасте от 14 до 25 лет готовы стать клиентами какого-либо банка. С помощью своих инициатив Сбербанк рассчитывает привлечь 32% из них к концу 2016 года.

Создатель сайта «ГосЗакупки» и еще ряда общественно значимых проектов, в недавнем прошлом специалист по добыче данных (data mining) и обработке информации в сфере финансовых данных, Иван Бегтин рассказывает о том, почему нужно открывать государственные данные, какие препятствия существуют на этом пути и зачем открытые данные бизнесу.

- Для начала определимся с понятиями: что такое открытые данные? Как складывалась и развивалась эта концепция?

Открытые данные развивают идею свободы доступа к информации, произведенной государством, общественными организациями, гражданами, даже бизнесом. Такая информация может быть использована в разных целях, в том числе коммерческих, на основе свободных лицензий, которые снимают возможные юридические ограничения. Революционность концепции открытых данных состоит в том, что она декларирует доступ к информации не просто в визуальных, но в машиночитаемых форматах. Это обеспечивает возможность многократного использования информации и формирует своего рода рынок – государственный, общественный, коммерческий, где эти данные востребованы.

Появлению идеи открытых данных способствовало несколько движений и инициатив. Во-первых, это разработка с открытым исходным кодом, приверженцы которой также активно продвигали инициативы технологической открытости государства, включая доступность данных.

Во-вторых, это активное взаимодействие между научными организациями по всему миру, которые уже в течение многих лет открывают свои базы данных, будучи уверенными в том, что свободный обмен информацией позволяет перепроверять результаты исследований и инициировать новые.

И еще одна тенденция – открытость государства. В определенный момент на Западе запросы от граждан и бизнеса к государству достигли такого объема и уровня структурированности, при которых потребовалась доступность данных в машиночитаемом виде. Возможность доступа к огромному количеству государственной информации позволяет бизнесу создавать новые продукты и улучшать существующие, а гражданам и общественным организациям — вести эффективный контроль за деятельностью государства.

Эти тенденции развиваются в мире с 70-х годов XX века, активная фаза становления открытых данных длится последние 15 лет. Благодаря появлению Интернета значительная часть данных стала доступна не по инициативе государства, а посредством различных частных и общественных проектов. Примером может служить Википедия, которая является не только гигантской онлайн-энциклопедией, но и ресурсом открытых данных колоссального объема.

- Вы стояли у истоков движения открытых данных и открытого государства в нашей стране. Что удалось сделать?

Государственные органы в России начали открывать данные в силу ряда объективных причин. Усилиями активистов, и я вхожу в их число, открытые данные стали частью государственной политики. Кроме того, с середины 2000-х в госуправлении происходит смена поколений, к власти приходят молодые технократы, склонные вместо освоения бюджетов классическими способами вкладывать средства в ИТ.

Данные по госзакупкам начали публиковать в России в машиночитаемом формате с 2006 года, еще до того, как в стране стали употреблять термин «открытые данные», потому что на эту информацию всегда был большой спрос со стороны бизнеса. Это одно из наиболее масштабных раскрытий информации в России – сотни гигабайтов информации, десятки миллионов записей о контрактах, закупках, планировании закупок. На базе этих данных я сделал проект «ГосЗатраты» (clearspending.ru), который развивает Комитет гражданских инициатив, созданный при поддержке Алексея Кудрина. Это экспертно нейтральный проект, его цель – формирование экосистемы для всех, кто заинтересован в проведении общественного расследования в области государственных расходов.

«ГосЗатраты» – не единственный пример общественных проектов на базе открытых данных. Несколько проектов реализовано силами некоммерческого партнерства «Информационная культура», в том числе хаб открытых данных (hubofdata.ru) – большой реестр массивов данных из различных государственных источников.

В первые годы продвижения темы открытых данных в России политика нашего взаимодействия с государством состояла в том, что мы говорили: если вы не будете открывать данные, мы сделаем это сами, потому что на эту информацию есть коммерческий и общественный спрос. Например, нужен реестр школ и открытие данных о среднем балле ЕГЭ, чтобы делать программы для составления рейтингов школ, помогая гражданам в выборе учебного заведения для своих детей.

Мы самостоятельно собирали подобную информацию – писали специальные программы, которые перерабатывали данные, размещали информацию на хабе открытых данных и проводили регулярные хакатоны для привлечения разработчиков к использованию этих данных. Организация «Информационная культура» была создана вокруг первого конкурса для разработчиков Apps4Russia, призванного пропагандировать создание приложений на базе открытых данных.

Параллельно шел активный общественный лоббизм темы открытых данных, в том числе велась работа над законом, который вводит в законодательство это понятие (принят в 2013 году), и агитация министерств на открытие данных.

- Как государство относится к теме открытых данных – активно способствует открытию или воспринимает как неизбежное зло? Какова ситуация с этим в мире и в России?

Во всех странах, где достаточно сильное гражданское общество, открытые данные являются частью государственной доктрины. Например, в США в ближайшее время будет создан полный реестр государственных данных, а не только открытых, чтобы граждане и организации знали, с какими запросами они могут обращаться. Великобритания реализует концепцию цифрового правительства (digital government), неотъемлемой частью которой являются открытые данные. Существует ряд крупных международных организаций, которые занимаются открытыми данными, в частности Партнерство по открытому правительству (open government partnership).

Россия в значительной степени выключена из международной повестки дня по открытым данным, поскольку теперь не состоит в «большой восьмерке», принявшей хартию по открытым данным, и в последний момент отказалась вступить в Партнерство по открытому правительству, хотя вся подготовительная работа для этого была проведена. Взаимодействие осталось только на уровне регионов; например, правительство Москвы регулярно приглашает зарубежных экспертов по теме открытых данных.

В целом в России реализуется немало региональных инициатив по открытым данным, однако довольно скромные успехи на федеральном уровне. Отчасти причина заключается в том, что централизованное управление этой деятельностью перешло от Минкомсвязи в ведение Минэкономразвития, которое с ней не справляется. Есть несколько министерств, активно раскрывающих информацию, и есть государственные органы, которые этого практически не делают, например Росстат, МВД, Рособрнадзор, Минобрнауки.

Однако главная сложность – отсутствие централизованной политики в области открытых данных. Эта тема не включена в госпрограмму «Информационное общество» и вообще ни в одну из госпрограмм. И если московское правительство потратило пару сотен миллионов из собственного бюджета на портал открытых данных, то на федеральном уровне в открытые данные вложено в десять раз меньше.

- Государственные данные нужно не только открыть, но и знать, как их использовать. Что делается для того, чтобы продвигать возможности продуктивной работы с открытыми данными?

Есть несколько направлений взаимодействия с потребителями открытых данных. Одно из них – коммуникации с различными бизнес-ассоциациями и крупными коммерческими игроками. Например, компания «Яндекс» активно вовлечена в тему открытых данных. Есть ряд компаний, которые предоставляют информационные сервисы и используют в том числе и государственные данные. Конечно, в продвижении открытых данных они лоббируют в основном свои интересы, но иногда это идет на пользу всем.

Другая категория потребителей – рядовые разработчики. Чтобы увлечь их темой открытых данных, мы пропагандируем проведение хакатонов и соревнований и помогаем госорганам встречаться с программистами.

- Какие можно привести примеры получения бизнесом выгоды от работы с открытыми данными?

В России есть множество компаний, бизнес которых либо целиком основан на государственных данных, либо использует их косвенным образом. Однако представители такого бизнеса категорически не хотят это афишировать. Первая причина в том, что тем самым они выдают свою бизнес-модель и рискуют создать себе конкурентов. Вторая – они опасаются, что, если начнут рассказывать, какие данные используют и какую выгоду из этого получают, у чиновников, которые открывают данные, возникнет соблазн эти данные не публиковать или публиковать с ошибками, а чистые данные предоставлять кулуарно за деньги.

В качестве примера успешного бизнеса с использованием открытых данных можно привести операторов систем проверки контрагентов – «Спарк.Интерфакс», «Коммерсант.Картотека» или «Контур.Фокус». Эти компании наряду с закрытыми данными, которые получают по официальным каналам из Федеральной налоговой службы, обращаются к открытым реестрам лицензий, данным по закупкам, по контрактам и т. д.

Есть компании, например «Закупки360», бизнес которых целиком построен на данных по закупкам, в том числе открытым. Эти коммерческие проекты предоставляют на платной основе уведомления о тендерах, информацию о дополнительных услугах с применением этих государственных данных и др.

Бывает и так, что компания не создает напрямую продукт на базе открытых данных, а формирует возможность предоставления услуг на их основе, реализуя сервисы очистки, обогащения данных и т. д. Такие компании используют государственные классификаторы — ФИАС (федеральная информационная адресная система), КЛАДР (классификатор адресов России) и др.

Судя по мировой практике, есть множество других данных, для которых возможна очень быстрая прямая монетизация, например данные криминальной статистики, статистика сдачи единых госэкзаменов, климатические данные. Но наше государство не торопится такие данные открывать.

- Что представляет собой технологическая экосистема открытых данных?

В первую очередь для открытия данных требуется определенное качество внутренних ИТ-систем госорганов. Во многих министерствах ИТ находятся на катастрофическом уровне. Либо данные публикует пресс-служба, которая ничего в этом не понимает, либо делаются попытки привести к машиночитаемой форме данные устаревших форматов. С другой стороны, часто в ходе публикации данных оказывается, что та или иная система есть только на бумаге или реестр создан, но заполнен только на 10%. Все это является отражением качества автоматизации за много лет.

Существует множество инструментов публикации данных, например CKAN, в том числе российской разработки. Если есть желание раскрыть данные, неважно, с помощью какого движка это делать. Федеральное казначейство просто ежедневно публикует все данные о закупках на ftp-сервере. Главное, что у них реализовано описание схем данных и в техзадании на эту систему предусмотрена регулярность обновления. А, например, Росстат создал свой раздел на CKAN, опубликовал какое-то количество массивов данных и этим ограничился, требуя дополнительных средств на автоматизацию.

Существует два подхода к публикации открытых данных. Тот, которого придерживается Минэкономразвития, подразумевает, что все госорганы публикуют данные на своих сайтах, после чего они собираются на едином портале data.gov.ru. Но гораздо эффективнее подход, которому следует правительство Москвы: его департамент ИТ отвечает за публикацию данных, для чего экспортирует данные непосредственно из ИТ-систем различных организаций. Именно так предполагалось работать с открытыми данными федерального уровня в Минкомсвязи. В приоритете должны были быть не госорганы как таковые и их действия по публикации информации на своих сайтах, а государственные ИТ-системы, в которых эта информация уже есть и должна открываться с помощью унифицированных интерфейсов. Но эту идею не удалось реализовать после того, как регулирование государственных открытых данных перешло к Минэкономразвития.

- Есть ли среди открытых данных большие?

Открытые данные по госзакупкам – это сотни гигабайтов, ежедневные обновления, постоянные изменения, в том числе схем данных, и активная работа с этими данными на регулярной основе. Есть данные меньшего объема; например, на сайте bas.gov.ru собрано несколько десятков гигабайтов информации о госучреждениях в XML-файлах или несколько гигабайтов данных о каждом доме в России в системе ФИАС, которые публикует ФНС. Это примеры больших объемов государственных данных, которые регулярно обновляются и для работы с которыми востребованы масштабные, технологически сложные инструменты.

Но в России далеко не все из того, что есть у государства, сейчас публикуется. Поэтому более показательны международные примеры больших открытых данных. В США государственные научные учреждения публикуют огромные объемы открытых данных. Данные Большого адронного коллайдера или данные Википедии также относятся к большим открытым данным.

- Возникают ли в связи с открытием данных проблемы интеллектуальной собственности, защиты персональных данных?

В Евросоюзе есть институт информационных офицеров, на уровне которого принимается решение о том, какие данные можно публиковать, даже если они содержат персональную информацию, а для каких публикацию необходимо ограничивать. В ЕС, например, несколько лет назад раскрывали всю информацию о субсидиях фермерам, вплоть до фамилий и размеров субсидий. После долгих дебатов было принято решение скрыть часть персональных данных, раскрытие которых противоречит директивам ЕС. В результате качество информации резко снизилось.

В России ситуация неоднозначная. Так, раскрытие данных по госзакупкам «вытащило» на свет немало коммерческих тайн. Требование раскрывать все данные по контрактам было связано с реализацией жесткой антикоррупционной политики. Но в странах, где роль государства гораздо меньше, чем в России, такое насилие над бизнесом невозможно. С другой стороны, данные, гораздо менее чувствительные к проблемам интеллектуальной собственности, такие, например, как средний балл ЕГЭ по школам или данные криминальной статистики с детализацией по районам, не раскрываются.

Мы в первой десятке стран по открытости госбюджета, но очень отстаем в раскрытии других категорий государственных данных. России предстоит еще долгий и непростой путь. Но я занимаюсь открытыми данными независимо от того, будет ими заниматься государство или нет. Есть много областей, где можно реконструировать открытые данные из государственных источников даже без участия государства.

Один из наиболее заметных членов сообщества — компания Mirantis, ключевые команды разработчиков которой находятся в России и на Украине.

О работе компании в проекте, о том, как организован и как развивается проект OpenStack, о перспективах платформы на российском рынке, а также о том, почему разработка Open Source буксует в России, рассказывает Алекс Фридланд, соучредитель и председатель совета директоров Mirantis, член совета директоров OpenStack Foundation.

- Какие изменения в бизнесе компании и какие внешние причины подвигли к участию в проекте OpenStack?

Компания Mirantis была основана в 2000 году. Несмотря на то что в тот год лопнул пузырь доткомов, было очевидно, что Интернет продолжит развиваться. И следующим этапом станет волна глобализации, она сделает востребованными инженерные ресурсы, распределенные по всему миру. Нашей целью было ввести в это поле российскую группу разработчиков, которая была частью нашего предыдущего бизнеса.

Mirantis получила известность как узкоспециализированный игрок в сфере технологического аутсорсинга. Мы работали с производителями очень сложных, высокотехнологичных программных продуктов, создали несколько центров разработки, часть из них была затем продана нашим клиентам.

После кризиса 2008 года и связанного с ним оттока капитала мы поняли, что строить бизнес, который не отличается большими масштабами, на невысокой себестоимости ресурсов не имеет смысла, и начали анализировать рынок и искать перспективное направление, где наши активы будут востребованы. Таким направлением стали облачные вычисления.

К началу 2011 года мы пришли к выводу, что хотим специализироваться на создании новой операционной системы, которая будет фундаментом облака. Среди существующих альтернатив молодой на тот момент проект OpenStack показался наиболее многообещающим. Не самый продвинутый с точки зрения технологий, он был единственным открытым проектом со стремительно растущим сообществом. Было очевидно, что проект востребован и что ни один из вендоров не будет в нем доминировать.

Это определило наш выбор, и мы полностью сосредоточили усилия компании на работе в проекте. Сегодня OpenStack превращается в главную открытую операционную систему для облаков, а Mirantis стал крупнейшим независимым игроком в этой области.

- Ваше представление о том, какой должна быть облачная операционная система, совпало с тем, что предлагал OpenStack?

Облачная операционная система, как и ОС обычного настольного ПК, — это средство абстрагирования сервисов, предоставляемых пользователю, а именно вычислительных мощностей, сетевых коммуникаций и средств хранения данных. Отличие лишь в том, что облако оперирует ресурсами, распределенными физически или логически.

Дьявол в деталях — конечно. Для облачной операционной системы принципиально важно, насколько ее поддерживает мировая экосистема. Мы выбрали OpenStack, увидев, с какой скоростью вокруг него формируется колоссальных размеров сообщество.

Мы постепенно входили в проект. Сначала сами научились работать с платформой, потом стали ставить OpenStack тем клиентам, кому это было интересно, затем построили команду, которая включена в процесс разработки ключевых проектов.

На сегодняшний день Mirantis — третий контрибьютор в OpenStack по объему производимого кода, а по числу разработчиков, имеющих право вносить изменения непосредственно в кодовую базу OpenStack, мы занимаем четвертое место после Rackspace, компании, создавшей этот проект, НР и Red Hat. Таким образом, мы имеем возможность оказывать большое влияние на то, как будет выглядеть эта система. Несколько проектов мы начинали с нуля, а сейчас они стали неотъемлемой частью OpenStack.

- Расскажите об этих проектах.

Проект Sahara по аналитике данных, который позволяет ставить Hadoop поверх OpenStack, входит в ядро OpenStack. Нами также разработаны каталог приложений Murano; проект Mistral для реализации Workflow as a Service, дающий возможность строить потоки работ для организации разработки внутри проектов; проект Rally — стандартный инструмент измерения масштабируемости.

Мы внесли значительные изменения в Glance — библиотеку образов виртуальных машин, эта библиотека теперь может хранить так называемые артефакты. Такими артефактами могут быть в том числе описания компонентов приложений, которые можно ставить поверх OpenStack, и они будут размещаться непосредственно в каталоге Murano.

Mirantis также разработала Fuel — инсталлятор OpenStack. Он пока не является частью платформы, но пользуется популярностью.

- Как в целом организовано управление всем многообразием проектов в OpenStack? Кто решает, какие проекты ведутся, как они интегрируются в единую операционную систему, какие появятся новые направления разработки и т.д.?

Руководство проектом осуществляют два главных органа — совет директоров и технический комитет.

Совет директоров занимается вопросами защиты интеллектуальной собственности — все права на OpenStack принадлежат некоммерческой организации OpenStack Foundation, которая предоставляет возможность пользоваться результатами разработки по лицензии Apache 2.0. Также в задачи совета директоров входит организация всех необходимых процессов и процедур, формализация торговой марки — что является и что не является OpenStack, продвижение бренда OpenStack, проведение регулярных саммитов и т. д.

В совет директоров входит 24 члена, разделенные на три группы. 8 человек представляют платиновых спонсоров OpenStack. Это корпорации, как правило, с многомиллиардным доходом, которые платят OpenStack Foundation самый большой членский взнос. В их числе IBM, Red Hat, Rackspace, Canonical и другие компании.

8 членов совета директоров выбираются из представителей золотых спонсоров (компания Mirantis входит в их число). И еще 8 человек — индивидуальные члены, которые определяются независимым голосованием всех участников OpenStack Foundation.

Технический комитет из 12 человек осуществляет техническое руководство проектом. До последнего времени это происходило следующим образом. Проект разделен на несколько программ по реализации компонентов платформы. Каждая программа имеет своего технического лидера и состоит из набора проектов, в которых ведется разработка. В программе определяется «дорожная карта» ее развития, ставятся конкретные задачи, после чего участники сообщества могут включаться в работу над проектами. В каждом проекте есть свои рецензенты — разработчики, обладающие правом допускать или не допускать включение кода в проект.

Для программы, которая хочет статью частью OpenStack, была предусмотрена строго формализованная процедура: инициаторы программы подавали заявление на инкубацию; технический комитет решал, соответствует ли она определенным критериям. Программа, допущенная в инкубацию, должна была пройти через ряд стандартных этапов прежде чем могла быть интегрирована в проект. С 2015 года эта процедура отменена. Дело в том, что технический комитет стал одновременно и судом, и жюри, и всем, чем хотите. Но его члены не вполне независимы, у них есть свои цели и задачи. Например, член комитета, который является техническим лидером той или иной программы, скорее всего, отвергнет инициативу запуска новой программы или проекта, пересекающихся по целям и функциям с его программой. В результате сложилась ситуация, когда в принятии решений «политика» стала превалировать, и несколько очень хороших проектов, получивших рыночное признание, не смогли войти в OpenStack.

Теперь техническое руководство будет осуществляться по модели под названием Big Tent. Любой проект может стать частью поля OpenStack, но с помощью набора меток мы будем показывать, насколько зрелым он является, уровень его интеграции с другими проектами, его востребованность на рынке, степень поддержки разными дистрибутивами OpenStack и т. д. Это обеспечит конкуренцию различных реализаций компонентов внутри экосистемы OpenStack, так чтобы рынок отбирал наиболее конкурентоспособные, и повысит скорость инноваций в рамках проекта.

Что касается возможности получения торговой марки OpenStack, то претендент должен иметь в своем составе компоненты Nova (предоставление вычислительных мощностей в качестве сервиса), Neutron (облачные сетевые ресурсы) и Swift (облачное объектное хранилище) и пройти стандартный набор тестов API. Тем самым OpenStack Foundation гарантирует конечному пользователю предсказуемость реализации платформы. Сейчас разрабатывается новая процедура, в соответствии с которой для подтверждения, что решение может называться OpenStack, необходимо будет выполнить определенный набор тестов.

- Кому нужна торговая марка OpenStack?

Технически грамотного заказчика, желающего построить собственную облачную инфраструктуру на базе OpenStack, интересует не марка, а уровень зрелости платформы, поэтому он будет смотреть на метки. Торговая марка важна вендорам, которые хотят продавать OpenStack, то есть производителям дистрибутивов OpenStack и разработчикам коммерческих решений на базе платформы. Но и они хотят, чтобы компоненты проекта разрабатывались как можно быстрее и функционировали как можно лучше. Для этого необходимо ускорить инновации в проекте, увеличить число людей, которые могут быть частью содружества OpenStack, и убрать «политику».

- Не создадут ли новшества в техническом руководстве, призванные усилить конкуренцию в рамках OpenStack, тех или иных рисков для развития проекта?

Есть риск, что это сильно размоет OpenStack. Мы в совете директоров это осознаем и не хотим, чтобы OpenStack превратился в репозиторий всего, что работает в облаке. Мы стремимся создавать рабочий проект, так чтобы можно было взять дистрибутив OpenStack и построить облако, способное конкурировать с облаком Amazon.

- Кто основные конкуренты платформы OpenStack, каковы ее основные преимущества и чего ей не хватает?

OpenStack конкурирует с программным обеспечением, с помощью которого сегодня можно развернуть облачную инфраструктуру. Это публичные облака, такие как Amazon Web Services, Microsoft Azure, Google Compute Engine, и решения для частных облаков, прежде всего VMware.

Сегодня для развертывания внутренних облаков вендоры типа IBM или HP предлагают проприетарный и достаточно дорогой стек технологий, на котором можно работать предсказуемо и хорошо. Но если бы Google или Facebook в момент своего создания использовали такой способ построения внутренних инфраструктур, у нас не было бы ни Google, ни Facebook, поскольку лицензии и «железо», за которые они должны были бы заплатить НР, Cisco, VMware и другим, стоили бы на порядок больше, чем они могли заработать. Поэтому в Google строили облако с помощью других технологий, продемонстрировав, что можно создавать такие решения в сто раз дешевле.

Но получается, что если вы не обладаете таким же уровнем технологической грамотности, как Google или Facebook, вам придется заплатить вендорам в сто раз больше. В таких условиях трудно сохранять конкурентоспособность.

Поэтому главным драйвером появления OpenStack была экономическая необходимость в решении, которое позволит компаниям с не очень высоким уровнем технических компетенций добиваться тех же преимуществ, что и Google и Facebook. Использовать такую платформу могут как сервис-провайдеры, строящие облачные инфраструктуры для своих заказчиков, так и компании, которым нужно внутреннее облако. Кроме того, операционную систему OpenStack можно встраивать в различные программно-аппаратные комплексы.

Проблема в том, что продукты, создаваемые сообществом, мало предсказуемы и строятся относительно медленно. Платформе OpenStack всего четыре с небольшим года, и пока это немного сырой продукт. Кроме того, он построен из компонентов, не обеспечивающих необходимого уровня надежности для унаследованных приложений, создававшихся в традиционной, «дооблачной» парадигме. Эти приложения ничего не знают о том, где они исполняются, и если компьютер, на котором они работают, «умер», то умерло и приложение. Поэтому для систем типа SAP или Oracle Applications нужна очень надежная среда, например такая, какую предлагает гипервизор VMware ESX.

Но для новых приложений, написанных для Web, подобный уровень надежности не требуется. В них работают разные агенты, и надежность приложения определяется не тем, жива или умерла инфраструктура, а тем, что живы 70% агентов, а остальные 30% можно перезапустить в другом месте. Поэтому не имеет смысла переплачивать за сложные инструменты обеспечения надежности, которые предоставляют VMware, Red Hat или Microsoft.

OpenStack развивается в направлении поддержки этих новых типов приложений. Для них платформа уже сегодня готова к коммерческому употреблению. А для стандартных сложных систем, написанных в прошлом, OpenStack нужно доводить до ума. Мы в Mirantis умеем это делать.

- Расскажите о заказчиках Mirantis — кто они?

Это компании, которые пишут большое количество приложений, отвечающих потребностям сегодняшнего дня. Например, 30% всех рабочих нагрузок международной платежной системы PayPal реализуется на OpenStack. Переход на нашу платформу позволил компании сэкономить порядка миллиарда долларов в год. Работая в старой системе со всеми ограничениями нединамической инфраструктуры, они тратили на внесение любого изменения в приложения до трех месяцев, а сейчас это занимает 15 минут.

Компания Nissan разработала приложение, которое позволяет ее клиентам управлять машинами удаленно. Например, человек может включить машину, уходя с работы, чтобы она прогрела двигатель и охладила салон. А компания Nest, недавно купленная Google, сделала термостат, подключенный к Интернету, и его параметры можно задавать, будучи далеко от дома.

Это примеры современных инноваций, для которых нужен тип инфраструктуры, отличный от того, что требуется, например, для SAP. Поэтому во всем мире идет колоссальное движение в облако, и есть огромный рынок для OpenStack.

- Можно ли выделить задачи, для которых преимущественно используется OpenStack?

OpenStack востребован в четырех основных областях.

Во-первых, это телекоммуникационные компании, которые стремятся создавать более гибкие услуги на базе программно-конфигурируемых сетей, и сервис-провайдеры, разворачивающие дата-центры и облачные инфраструктуры для своих заказчиков. Например, Ericsson является крупнейшим заказчиком OpenStack, компания строит на этой платформе облачные приложения будущего, и через нее мы получаем еще десятки клиентов в телекоммуникационной индустрии.

Вторая категория заказчиков — компании, для которых инфраструктура является собственным продуктом. Среди них, например, PayPal, Workday (поставщик облачной системы управления финансами и персоналом), Symantec, предоставляющая хостинг своей инфраструктуры безопасности.

Третья категория — корпоративные заказчики, использующие OpenStack для внутренних нужд. У нас, например, много клиентов в финансовой сфере, среди них Wells Fargo, Capital One и другие банки. Есть крупные заказчики в медийной индустрии, например Thomson Reuters и Tecnicolor.

И еще одна группа — технологические компании, которые либо пишут драйверы для OpenStack, либо встраивают платформу в свои решения.

- Каковы перспективы для продвижения OpenStack в России? Есть ли у Mirantis стратегия работы на российском рынке?

В России мы до последнего времени не работали, поскольку не чувствовали, что рынок готов к промышленному использованию OpenStack. В стране слаба культура использования решений с открытым кодом на корпоративном уровне и, наоборот, сильна тяга к коробочным коммерческим продуктам, которые, стоит заметить, весьма дороги — стоимость лицензий и обслуживания зачастую сводит на нет все преимущества виртуализации и облака.

Однако в последнее время ситуация меняется. Многие компании стали задумываться над возможным влиянием на их бизнес западных санкций и падения курса рубля, а бизнес сейчас очень сильно зависит от ИТ. Кроме того, в России осознали, что опасно полностью зависеть от западных вендоров, которые могут подчиняться политическим заказам.

Учитывая эти тенденции, в Mirantis решили выйти на российский рынок — создана структура обслуживания продаж, начата работа с партнерами и заказчиками. На данный момент мы единственный вендор OpenStack на российском рынке, обладающий экспертизой как в разработке платформы, так и в реализации проектов. Уже сейчас у нас и наших партнеров в активной фазе находится несколько интересных проектов, так что, надеюсь, в ближайшее время мы пополним список своих заказчиков российскими компаниями.

Уверен: OpenStack станет стандартной облачной операционной системой, притом открытой. Это означает, что любые игроки, которые хотят заниматься OpenStack, смогут использовать эту платформу. Россия не будет исключением. Мы надеемся, что активизация наших усилий здесь не только приведет к конкретным проектам для Mirantis, но и будет способствовать общей популяризации платформы OpenStack и открытого кода в России. Мы планируем этому всячески содействовать — активно развивать сообщество, помогать разработчикам переносить свои приложения на OpenStack, проводить семинары по тематике OpenStack и участвовать в них и т. д.

- Как строит свой бизнес компания-разработчик ПО, участвующая в проекте Open Source такого масштаба, на чем она зарабатывает?

У Mirantis три основных источника прибыли. Во-первых, кастомизация платформы OpenStack под задачи конкретных заказчиков. Во-вторых, подписка на наш коммерческий дистрибутив OpenStack, который позволяет за один день получить работающее облако. И третий источник дохода — тренинги по OpenStack; наша компания является крупнейшим провайдером обучения по этой платформе.

- Mirantis — это единственный российский участник экосистемы OpenStack или есть другие коллективные либо индивидуальные участники?

Уверен, что индивидуальных участников много — талантами наша земля славится. Но из крупных игроков мы единственные.

Есть компании, в том числе наши партнеры, которые знают OpenStack и могут делать проекты с использованием платформы. Проблема в том, что в России не хватает понимания культуры Open Source. Представьте ситуацию. Очень толковый специалист, как правило интроверт, берется за решение проблемы в рамках проекта с открытым кодом. Работает над ней три месяца в одиночку, выдает 10 тыс. строк кода. Но проект развивается совсем в другом направлении, и ни у кого нет ни терпения, ни желания разбираться в том, что он сделал. Его работу просто отбрасывают. Вывод: «Мы русские, нас не любят».

Но дело не в этом, а в том, что у проектов с открытым кодом свои правила игры. Никто не пишет 10 тыс. строк кода, их разделяют на 20 частей, каждая по 500 строк. И прежде чем что-то писать, нужно проговорить свои планы с остальными, обменяться мнениями и впечатлениями, найти тех, кто тебя поддержит. Такие навыки и умения у нас не развивают и не уважают, у нас учат писать код. Поэтому исторически в России участие в проектах Open source никогда не получалось. Участие же в OpenStack специалистов Mirantis помогает поднять статус русских инженеров.

Нашей компании потребовалось приложить много усилий для того, чтобы сформировать группу людей, которые это умеют. Сейчас у нас накопилась критическая масса таких специалистов; мы ищем молодежь, которую сразу обучаем правильно. Но других таких компаний в России я не знаю.

- Но, казалось бы, любая софтверная компания так или иначе декларирует необходимость уметь вести командную разработку. Сообщество Open Source предъявляет какие-то особые требования?

В команде проекта с открытым кодом каждый участник — сильная индивидуальность, способная не потеряться в коллективе других сильных индивидуальностей. Причем этот коллектив распределенный: один человек в Америке, другой — в Австралии, третий — в Китае и т. д. У нас нет культуры работы именно в такой команде.

Приведу пример из практики. Группа наших московских специалистов ведет разработку открытого проекта инсталлятора Fuel. Была поставлена задача дать возможность другим командам в мире подключаться к проекту, делать свои плагины и пр. Уровень отторжения этой инициативы со стороны наших разработчиков был колоссальный. Понадобились огромные усилия, чтобы все-таки это реализовать, несмотря на то что в коллективе уже сложилась культура Open Source. Аналогичные проблемы возникают у разработчиков из коммерческих компаний, таких как IBM или НР, им сложно встроиться в проекты с открытым кодом.

Культура Open Source постепенно станет превалирующей. Это процесс трансформации мозгов, который не может быть быстрым. Но на Западе он длится уже много лет, поэтому культура Open Source там хорошо развита. России такой путь еще предстоит пройти.