Генеральный директор РВК о достижениях и планах в области венчурной поддержки технологического предпринимательства, о задачах Национальной технологической инициативы.
Игорь Агамирзян возглавляет Российскую венчурную компанию с 2009 года. За это время ситуация с поддержкой технологического предпринимательства в стране качественно изменилась. В 2015 году РВК поручено сформировать проектный офис Национальной технологической инициативы — долгосрочной государственной программы по продвижению российских компаний на перспективные глобальные рынки.
Сегодня в России дела с развитием венчурного бизнеса обстоят непросто, но генеральный директор РВК находит поводы для оптимизма. Computerworld Россия побеседовал с Игорем Агамирзяном об успехах и планах РВК и о том, что стоит за реализацией НТИ.
- Как развивался российский венчурный рынок за годы вашей работы в РВК и как обстоят дела сейчас?
Венчурный бизнес в России активно рос в период с 2010-го по 2013 год. Но затем по известным причинам произошел значительный спад, и на сегодня непонятно, когда рынок снова выйдет на траекторию устойчивого роста. Хотя по отдельным характеристикам ситуация даже лучше, чем раньше, в частности стало больше заметных экзитов (продажа инвесторами своей доли в компании. — Н.Д.).
Кризис всегда открывает новые возможности. Например, я как очень позитивное явление рассматриваю спад инвестиционной активности на рынке недвижимости. Если раньше недвижимость была гарантированным вложением с хорошим ростом, то теперь это не так, и больше потенциальных инвесторов стали обращать внимание на стартапы ранней стадии. Ожидаю, что тем самым будет дан толчок развитию бизнес-ангельского движения, хотя пока эти деньги совсем не «профессиональные» с точки зрения венчурных инвестиций, и наверняка будут потери. Но и это позитивный момент, потому что чем больше денег теряется, тем больше вероятность возникновения чего-то хорошего.
- Шесть лет назад вы говорили о задаче создания в стране экосистемы инноваций. Удалось ли ее решить?
Да, я считаю, что удалось. Произошло разделение программ развития на финансовые (инвестиционные, кредитные, грантовые) и нефинансовые, такие как поддержка развития компетенций, помощь в работе с партнерами и заказчиками, в том числе на международных рынках. Мы первые начали уделять этому внимание, а сейчас целый ряд институтов развития реализует нефинансовые программы.
Такой подход оказался весьма удачным. Классический показатель ROI на проектах развития экосистемы значительно выше, чем на финансовых и инвестиционных.
За прошедшие шесть лет венчурный рынок в России качественно изменился. Количественно, несомненно, тоже, даже после двух лет падения объем венчурных инвестиций в стране значительно выше, чем в 2009 году. В 2013-м по этому показателю мы были на втором-третьем месте в Европе и на первом – по темпам роста.
- Что теперь главное в повестке дня РВК — Национальная технологическая инициатива?
НТИ — абсолютно необходимое направление работы по развитию технологической экономики. Логика инициативы состоит в том, что на зрелых рынках получить заметное присутствие уже невозможно. Весь прошлый позитивный опыт российских компаний на международном уровне был обусловлен тем, что они входили на рынок в стадии его формирования. Но сейчас, даже если создать свой антивирус, стать новым Касперским не удастся. На сегодняшний день в традиционных ИТ — в корпоративных системах, в пользовательском софте, даже в интернет-проектах — окна возможностей уже закрылись. Уровень зрелости рынков и конкуренция таковы, что шансов сделать новые Microsoft, Google или Facebook нет.
В манифесте НТИ декларированы рынки, в которых открываются окна возможностей для появления новых прорывных технологий и продуктов. Но, к сожалению, мне кажется, что мы недооценили темпы развития некоторых рынков. Скажем, в технологиях интеллектуального транспорта за 2015 год произошел революционный прорыв, и теперь уже не очевидно, что остались шансы создать здесь глобального игрока.
- Задача НТИ — создать условия для появления компаний международного уровня?
Задача — создать условия для появления технологических компаний, которые станут донорами российской экономики через 20 лет. Очевидно, что традиционная ресурсо-ориентированная экономика более не дееспособна.
- Правильный ли это ориентир — поиск ниш, где могут вырасти новые гиганты? Есть ощущение, что сейчас на рынке инноваций доминируют яркие идеи, решающие конкретные практические задачи. При этом эксплуатируются базовые технологии, которые при своем поразительном потенциале стали общедоступными и дешевыми.
Любой новый рынок формируется вокруг стандарта. Это либо одна крупная корпорация, задающая индустриальный стандарт, либо множество малых, развивающихся вокруг общего стандарта. В основе интернет-рынка лежат стандарты W3C, рынка ПК — стандарты Intel и Microsoft (то, что иногда называют Wintel), рынка смартфонов — стандарт ARM-Android и т. д. Именно это определяет необходимость ориентироваться на рынки, в которых еще только открываются окна возможностей, потому что стандартов пока нет. Когда стандарт появится, бороться против него станет намного сложнее.
В целом это экономическая, а не технологическая задача — найти модель развития, которая обеспечит приток денег. Уже очевидно, что экономика в ближайшее десятилетие будет развиваться по модели, в которой стоимость всех стандартных массовых товаров, включая ресурсы, кардинально сокращается, а добавленную стоимость обеспечивают исключительно высокие технологии — в дизайне, в инжиниринге, в создании интеллектуального продукта.
Это не означает, что исчезнут базовые отрасли, но ориентироваться только на них нельзя. Страны, которые останутся в рамках индустриальной экономики XX века, с голоду не умрут, но по уровню жизни будут разительно отставать от развитого мира.
Если обратиться к истории, можно увидеть, что каждый новый фазовый переход в технологиях, который всегда влек за собой существенные перемены в экономике, оставлял какие-то группы стран за бортом. Если не лидером, то участником этой гонки быть необходимо. В противном случае последствия для страны могут быть катастрофическими.
Но и одним долгосрочным целеполаганием не обойтись, потому что для реализации таких планов нужно иметь хорошую базовую промышленность. Поэтому актуальны среднесрочные программы модернизации производственных мощностей на базе существующих технологий. К сожалению, цифровизация производства, осуществленная в развитых странах в 1990-2000-х годах, в России пока полностью провалена. В «цифре» умеют работать только промышленные предприятия, участвующие в международной кооперации, а те, что ориентированы на внутренний рынок, продолжают жить с технологиями 50-х годов прошлого века. Другой пример — электроэнергетика. Чтобы построить сквозную управляемую энергосистему, ничего нового с научной точки зрения не требуется, это задача масштабирования. Нужны огромные инвестиции, чтобы они обеспечили немедленную колоссальную отдачу. И так практически по всем отраслям.
- Это инвестиции в российского производителя. Может быть, не нужно искать побед на мировом рынке, достаточно развивать отрасли на внутреннем заказе?
Безусловно, такого рода инвестиционные проекты стимулируют развитие сразу нескольких отраслей. Госзаказ на модернизацию энергетики вызовет огромный спрос на продукцию приборостроения и специализированное ПО. И отечественные производители с удовольствием на этот спрос ответят.
Но это задачи на среднесрочную перспективу — ближайшие десять лет. Кроме того, есть насущные краткосрочные задачи, то, что принято называть импортозамещением, хотя я сам ратую за «экспортоориентированное импортозамещение». Подтвержденный экспорт — единственная гарантия качества продукта. Если ставить целью поддерживать отечественного производителя, полностью сфокусированного на национальном рынке, получим массовое производство неконкурентоспособной продукции.
Сейчас в сегменте средних технологических компаний происходит много интересного с точки зрения такого краткосрочного развития. Но это не венчурные бизнесы, им нужны другие инструменты поддержки, например кредитные программы. С другой стороны, если сегодня не запускать стартапы и не обеспечивать доступность венчурных инвестиций, получим провал через 10-15 лет.
Возвратимся к НТИ. В нашей стране в свое время была осуществлена программа, полностью соответствующая тому, что мы понимаем под НТИ. Это массовое обучение программированию в школах в середине 1980-х, инициатором которого был академик Ершов. Уникальный пример, как удалось предугадать перспективный вектор развития и реализовать соответствующие мероприятия. Ведь именно дети, охваченные программой в 80-х, в начале нулевых составили кадровую базу российских программистских компаний, которые сегодня по объему высокотехнологичного экспорта находятся на втором месте после экспорта вооружений.
Точно так же в НТИ необходимо найти перспективные направления развития и проработать меры их поддержки, в том числе образовательными программами. Сейчас, например, надо думать о массовом обучении в школах всему, что связано с информационной структурой наук о жизни, потому что будущее за этими областями.
- Как продвигается реализация НТИ? Доступной информации об инициативе мало...
Эффективно идут процессы вовлечения профессиональных сообществ, но, согласен, отсутствует массовая популяризация инициативы. Есть и другие проблемы, например очень много бюрократии в организации взаимодействия рабочих групп и ответственных органов исполнительной власти. Серьезной ошибкой, на мой взгляд, было принятое на слишком раннем этапе решение о бюджетном финансировании проектов НТИ. При этом не ведется работа по развитию институциональной среды, совершенствованию законодательства. Более того, за последний год были приняты решения, практически закрывающие два из девяти рынков, декларированных в НТИ: по коммерческому использованию генномодифицированных продуктов и по регистрации дронов.
- Как людям, которые ассоциируют себя с ИТ-индустрией, увидеть свое место в списке направлений НТИ?
Сегодня ИТ-индустрии как таковой уже нет. Она трансформировалась в платформу развития, необходимую для каждой отрасли. Поэтому мой ответ — нужно перестать воспринимать себя «айтишником». Если ты идешь в автомобильную отрасль, то твоей задачей будет программирование автомобильного компьютера. Думаю, других инженерных специальностей, кроме программистов, рано или поздно вообще не останется. Как в производственном секторе благодаря тотальной автоматизации не будет рабочих специальностей, так и все инженерные сведутся к программированию.
- А такая новая область квалификаций, как data science? Какие у нее перспективы? Есть ли здесь ниша для новых бизнесов?
Это не инженерия и не наука, скорее некий синтез дизайна продукта или услуги с его бизнес-обоснованием. Находя закономерности в данных, специалисты в области data science определяют архитектурные решения.
Думаю, здесь все будет происходить на уровне отраслей. Отраслевая структура экономики сложилась исторически, исходя из задач по обслуживанию различных потребностей человека. И любые прорывные технологические решения очень быстро приспосабливаются к потребностям всего отраслевого спектра. Когда-то такое случилось с машиностроением, сейчас происходит с ИТ, аналогичные процессы ждут и data science. Как отдельное направление оно не сохранится, но будет data science в энергетике, data science в транспорте, data science в ЖКХ и т. д.
.jpg)
.jpg)
_350.jpg)
