Год назад на выставке CeBIT 2017 подразделение Huawei Enterprise Business Group в рамках своей стратегии «Платформа+Экосистема» представило международную программу OpenLab Huawei, способствующую развитию сотрудничества с партнерами и клиентами для создания и тестирования решений поддержки процессов цифровой трансформации в корпоративном секторе. Уже открыты лаборатории в Лондоне, Сучжоу, Мюнхене, Париже, Сингапуре, Дубае и ряде других городов. Лаборатория OpenLab Moscow стала десятой. Активное расширение присутствия в Европе неудивительно – это второй по важности для компании регион после Китая, продажи здеcь вчетверо больше, чем в США.

«Неотъемлемое условие цифровизации – интеллектуализация всех сфер деятельности, ставшая основной тенденцией современности, — отметил Сяо Хайцзюнь, генеральный директор Huawei Enterprise Business Group в России. — Сегодня многие компании находятся в состоянии поиска своего места в цифровой экономике, а лаборатории OpenLab помогают обеспечить взаимодействие заказчиков, партнеров, интеграторов и независимых разработчиков для достижения синергетического эффекта. Совместно мы будем создавать и верифицировать решения, расширяя возможности партнеров за счет использования нашей экспертизы и лучшего мирового опыта».

Сяо Хайцзюнь: «Основная задача OpenLab – создание технологической экосистемы решения задач 'умного' общества будущего, позволяющей партнерам Huawei разрабатывать и тестировать корпоративные решения, используя ресурсы компании» Источник: Huawei

Например, вместе с Accenture созданы решения для умного города, а вместе с SAP — технологии для Интернета вещей в энергетике. Лаборатории OpenLab Huawei призваны упростить совместную разработку новых технологий и запуск решений, позволяя еще на этапе обсуждения и планирования получить представление о том, как будет выглядеть проект после его завершения.

К 2020 году планируется довести число лабораторий до двадцати; все они оснащаются полным набором оборудования, позволяющим клиентам и партнерам развернуть интегрированные платформы для разработки и тестирования новых решений в сфере Индустрии 4.0, Интернета вещей, больших данных и корпоративных облачных сервисов.

У OpenLab Moscow в настоящее время 23 партнера, включая двух глобальных, SAP и Accenture. Через три года планируется увеличить их число до 150, а через пять лет — до 300. Приоритетные направления — цифровизация финансовой индустрии, публичные сервисы и безопасность. Примерно в таком контексте построены и залы московской лаборатории: цифровой банкинг; решения Промышленного интернета на примере энергоснабжающих и добывающих отраслей, а также транспорта; умный и безопасный город. Партнерская программа подразумевает предоставление удаленного доступа к лаборатории по модели LaaS (Lab-as-a-Service). Среди российских партнеров OpenLab Huawei такие компании, как IBS, Diasoft, GridGain, «Ай-Теко», «Инфосистемы Джет», «Крок», «Техносерв». В числе первых клиентов лаборатории – Сбербанк, подписавший соглашение с Huawei OpenLab о сотрудничестве в области развития финансовых технологий.

Бюджет исследовательских подразделений Huawei составил в прошлом году 14,9% oт оборота компании, или почти 14 млрд долл. Вклад подразделения корпоративного бизнеса, куда входят лаборатории, пока не превышает 10%, однако темпы роста наиболее высоки – около 40% в прошлом году.

Компания VMware представила в Москве отчет Impact of the Digital Workforce, в котором говорится о создании цифровых рабочих пространств и их роли в бизнесе. Его авторами являются эксперты Forbes Insights (аналитическое подразделение Forbes Media), при поддержке VMware осуществившие сбор и анализ данных о влиянии современных бизнес-приложений на деятельность организаций.

Было опрошено около 2,2 тыс. ИТ-директоров и пользователей предприятий 12 отраслей в различных странах, включая Россию.

«Исследование охватило компании с объемом продаж более 250 млн долл.; число респондентов в России превысило сотню», — пояснил Артем Гениев, архитектор бизнес-решений российского подразделения VMware Accelerate Advisory Services.

Цифровые рабочие пространства, в понимании авторов отчета, созданы в тех организациях, где сотрудникам обеспечен доступ с любых устройств к нужным для выполнения их обязанностей приложениям. Переходное рабочее пространство отличается наличием приложений и отсутствием удобного доступа к ним, а в традиционном, как отмечают конечные пользователи, сотрудникам не предоставляются приложения в тех объемах, которые необходимы для эффективной работы.

В странах Европы, Ближнего Востока и Африки (регион EMEA) экономия рабочего времени при использовании приложений в таких компаниях достигает по сравнению с ручными операциями соответственно 43%, 28% и 14%; то есть «цифровые» организации втрое опережают по эффективности «традиционные» компании.

Показательно также, что о необходимости удобного доступа к приложениям заявили 70, 59 и 37% сотрудников трех типов компаний, причем практически в таком же соотношении респонденты оценивают его важность для ускорения принятия деловых решений.

Около 60% компаний, создавших у себя цифровое рабочее пространство, по данным отчета, повысили эффективность работы своих сотрудников, тогда как среди «традиционных» организаций этого добились только 12%.

Отмечаются и нематериальные эффекты от внедрения современных бизнес-приложений и технологий — например, удовлетворенность персонала работой и формирование имиджа предприятия как более привлекательного работодателя. Так считают сотрудники половины «цифровых» компаний в регионе EMEA.

Более важным для их владельцев является влияние технологий на результаты финансовой деятельности. С этим полностью согласны больше половины сотрудников «цифровых» предприятий, которые связывают внедрение бизнес-приложений с ростом доходов, в то время как в «традиционных» компаниях так думают только 10%.

Почти 90% ИТ-директоров предприятий в регионе EMEA утверждают, что предоставление их сотрудникам новых возможностей способно в течение трех лет увеличить доходы их организаций более чем на 5%.

Наряду с этим больше двух третей респондентов считают, что использование бизнес-приложений позволяет не только заметно сократить неизбежные расходы на деловые поездки или организацию закупок, но и существенно снизить затраты, необходимы для вывода на рынок новых продуктов.

Рациональное использование бизнес-приложений, таким образом, способствует росту прибыльности бизнеса, делают вывод авторы исследования.

Они отмечают также, что, несмотря на понимание респондентами из EMEA всех преимуществ рациональной цифровизации бизнеса, предприятия региона тем не менее отстают от компаний Северной Америки и Азиатско-Тихоокеанских стран в развертывании и использовании приложений, что свидетельствует о наличии у них еще неиспользованных резервов.

Кроме того, у работников предприятий в EMEA меньше, чем в других странах, возможностей выбора собственных приложений и удобного доступа к ним.

В VMware, основываясь на результатах исследования, отмечают, что в работе многих компаний происходят серьезные изменения, направленные на предоставление высокоэффективных технологий обычным сотрудникам, для которых необходим свободный доступ к повышающей их производительность информации. Такие изменения приводят, в свою очередь, к формированию корпоративной культуры, основанной на принципах доверия и сотрудничества.

В число наиболее серьезных проблем цифровизации, по их мнению, входит необходимость быстрой адаптации к технологическим изменениям руководителей бизнес-подразделений. В «трансформации» последних должны активно участвовать ИТ-директора предприятий, роль которых заметно возрастает в условиях цифровых преобразований бизнеса.

В эпоху глобальных изменений новые технологии тесно взаимодействуют с людьми через бизнес-среду, которая производит данные о нашем обществе и предлагает более интеллектуальные задачи сотрудникам. Вот почему так важно переходить от старых технологий к новым. О важности данных для бизнеса и общества, о передовых компаниях рассказал вице-президент Hitachi Vantara по стратегическим решениям в регионе EMEA Стив Фернис.

Стив Фернис: «Одна из сложностей состоит в том, что компании попросту не умеют пользоваться данными»

Многие компании следят за новыми технологиями, но не спешат внедрять их в свой бизнес. Почему?

Новые технологии только начинают развиваться, и пока что у нас мало действительно хороших примеров и рабочих стратегий. Некоторые компании рассматривают технологии в отрыве от их практического применения. Это ошибочно: если вы не видите для своей компании реальной пользы от той или иной технологии, то и работать с ней не стоит, иначе проект, скорее всего, окажется провальным. Таких проектов сейчас много в области Open Source, там, где нет реальных бизнес-кейсов.

Все ли новые технологии полезны для бизнеса или среди них есть раскрученные, под которыми прячутся давно изученные понятия?

Сейчас мы учимся использовать уже работающие вещи в новом качестве, получать от них новый смысл и новую ценность. Например, индустриальный Интернет вещей. С одной стороны, под этим понятием скрывается знакомая нам автоматизация производства. Но автоматизация – это не все, важно получать с помощью нее данные, которые потом могли бы сыграть свою роль в уменьшении затрат на производстве и улучшении качества продукции. Недавно мы проанализировали лог-файлы одного из наших клиентов и выяснили, что 85% всех действий сотрудников этой компании повторяются. Да, работа делается хорошо и быстро, однако она не приносит людям удовлетворения. Компания не стала внедрять автоматизацию, решив, что пока дела обстоят хорошо. Но ведь и мы говорим не о настоящем, а о будущем, когда этих сотрудников можно будет увлечь более интересными и интеллектуальными задачами. Пользы бизнесу от этого будет куда больше.

Насколько сейчас важны для бизнеса данные? Какие сложности возникают у компаний, которые хотят их использовать?

Данные становятся неоценимым ресурсом для бизнеса, в связи с чем появляется все больше вопросов о том, как их можно ранжировать и использовать. В Европе для этих целей был выработан Общий регламент по защите данных (GDPR), в нем описано множество параметров, по которым происходит поиск и отбор данных, а также анализ информации, хранящейся в ИT-отделах компаний.

Одна из сложностей состоит в том, что компании попросту не умеют пользоваться данными. Мы сами сталкивались с тем, что клиенты разбираются в данных куда хуже, чем думают. Недавно мы провели исследование в одной шотландской страховой компании и нашли 7,5 млн файлов, о существовании которых в ней даже не подозревали. Или, например, мы анализировали компанию-заказчика в Южной Африке и выяснили, что она может сэкономить 76% стоимости хранилища, если перейдет на более дешевые носители.

А еще мы начали исследовать, когда и зачем заказчики переносят свои цифровые активы из локального первого уровня в архив или в облако. Оказалось, что данные перемещают в облако тогда, когда нет необходимости иметь доступ к файлам, однако важно иметь их в наличии. Не имеет значения, добавляет ли компания туда новую информацию или, скажем, повторно их анализирует.

Данные востребованы только в бизнесе или они имеют важное значение для всего мира?

Я думаю, что сбор и анализ данных нужен не только для бизнеса, но и для разных сфер жизни в целом. Существует множество компаний, которые занимаются исследованиями различных причинно-следственных связей, например, как уменьшить количество углеродных выбросов за счет более быстрой парковки. Исследования показали, что выброс большей части углекислого газа и вредных веществ в городах происходит из-за того, что люди долго ищут место для парковки. Можно ли заставить их парковаться быстрее или отказаться от машины вообще, чтобы уменьшить экологическое загрязнение? Можно, если использовать полученные данные, анализировать их и обмениваться ими. Можно «смешать» друг с другом все источники информации и на основе полученных данных использовать прогнозную аналитику. А вот результаты нужно сделать доступными всем, поскольку все эти показатели крайне полезны для общества.

Мы работаем во многих городах и странах мира и стараемся сделать так, чтобы люди делились информацией, как мы делимся информацией с энергетическими компаниями, с людьми, с клиентами, чтобы минимизировать ущерб от углерода в конкретной среде, оптимизировать подачу электричества или же мотивировать людей поступать не так, как они поступали всегда. Я не знаю, что из этого выйдет, но уверен в том, что чем больше информации у нас будет, чем больше мы будем делиться данными, тем лучше станет цифровое общество.

В марте Hitachi Vantara исполнилось полгода. Изменилось ли что-нибудь за это время в компании?

Как и вся бизнес-индустрия, наша компания подверглась серьезной трансформации: мы перешли к использованию новейшей технологии Skylake, а наши решения стали более гибкими и адаптивными. Теперь в нашем портфолио появилось четыре новых продукта – для архитектур converged, scale-up, scale-out и rack-scale.

Мы замечаем растущую потребность бизнеса в наших продуктах. Мы одна из немногих компаний в мире, которые сертифицированы для использования SAP HANA на 12 Тбайт. И одна из трех компаний в мире, имеющих архитектуру rack-scale с применением технологий VMware, которые используют NSX, VCF и vSEC.

Все это значит, что мы можем предложить нашим клиентам большие возможности, которые принесут выгоду. Для всех наших заказчиков запуск этих продуктов будет очень интересным событием.

В 2030 году для получения большинства услуг и сервисов будет не нужно физическое присутствие человека, что кардинально снизит нагрузку на транспортную систему Москвы. Такой прогноз сделали разработчики блока «Цифровая мобильность» цифровой стратегии Москвы «Умный город».

Также по их прогнозам, крупным сдвигом станет появление персонифицированного сервиса интеллектуальной транспортной мобильности — концепция Mobility as a service (мобильность как услуга) предполагает объединение всех доступных видов транспорта в единую систему, которая настраивается под конкретного человека с учетом общей транспортной ситуации и предпочтений.

Современная инфраструктура связи обеспечит город потоком данных, который позволит лучше планировать маршруты и развитие транспортной инфраструктуры. Сети 5G позволят машинам общаться между собой (V2X-rкоммуникации), обеспечат возможность удаленного управления транспортом.

Оплата проезда станет полностью безналичной, а билеты и транспортные карты могут уйти в прошлое. Расплачиваться можно будет с помощью технологий распознавания и биометрии.

Обсуждение программы «Умный город» идет на площадке отраслевого агрегатора ICT.Moscow.

В Москве состоялся «День дигитализации – 2018», организованный компанией «Сименс» для российских партнеров и заказчиков.

По мнению специалистов, цифровизация станет ключевым трендом развития всех рынков в ближайшие 30 лет. Как отметил заместитель Министра промышленности и торговли Олег Бочаров, цифровизация является одним из приоритетных направлений развития для экономики страны и уже сейчас важно создавать прообразы цифровых фабрик (демонстраторы).

В настоящее время Минпромторг совместно с «Сименс», НПП «ИТЭЛМА», «Лабораторией Касперского» и «СТАН» занимаются созданием единого цифрового пространства для промышленности России.

Трансформация экономики и использование новейших решений гобсуждались на круглых столах. Так, на дискуссии «Цифровые решения для дискретных производств» эксперты отметили важность комплексного подхода к автоматизации и цифровизации всех этапов жизненного цикла предприятия – от разработки, планирования до производства и сервиса продукта.

Интерес также вызвала тема «Цифровая энергетика: умные сети». Здесь речь шла не только о цифровых подстанция и «умных сетях», но и о возможности получать информацию из сетей и управлять процессом в режиме онлайн.

На круглом столе, посвященному нефтегазовому комплексу, эксперты разобрали примеры «цифровых месторождений» и «интеллектуальных скважин».

В мероприятии приняли участие свыше 100 экспертов рынка, представителей бизнес-сообщества и органов власти.

В середине апреля дистрибьюторская компания OCS провела в Технопарке «Сколково» форум «IT-ОСЬ 2018», который собрал более тысячи участников. Одной из главных тем мероприятия стала цифровая трансформация бизнеса в России и в мире. Ей были посвящены выступления топ менеджеров российских и европейских офисов APC, Dell EMC, Cisco, Intel, IBM и ряда других компаний.

В развитие этой темы прошли сессии, посвященные «компонентам» трансформации, — искусственному интеллекту, Интернету вещей и машинному обучению, кибербезопасности, облакам, виртуальной и дополненной реальности.

Завершилось мероприятие дискуссией о том, что можно считать российским продуктом. Как подчеркнул ведущий круглого стола Алексей Рудым, вице-президент OCS, далеко не все его участники — партнеры дистрибьютора, но зато они представляют интересные варианты из разных областей бизнеса и не только ИТ.

В ходе дискуссии выяснилось, что «интуитивное» и законодательное определение того, что считать российским продуктом очень разнятся, что российские изделия очень часто подводит дизайн, что есть большие проблемы при переходе от изготовления штучных изделий высокого уровня к серийному производству изделий попроще — и с качеством и с ценой (в Китае, как ни оптимизируй производственные процесссы, получится дешевле).

Computerworld Россия поговорил с Рудымом, одним из организаторов форума, о месте мероприятия в стратегии OCS, о роли дистрибьютора в эпоху цифровой трансформации и о том, как и для чего имеет смысл создавать российские ИТ-решения.

- Ваша компания несколько лет проводит Digital Infrastructure Forum в Иннополисе. Зачем понадобилось еще одно мероприятие?

Алексей Рудым: «Хочется, чтобы игроки рынка видели примеры удачного воплощения смелых стратегий»

У каждого из этих форумов своя концепция. DIF, в первую очередь, ориентирован на региональных партнеров. «IT-ОСЬ» в большей степени нацелена на федеральных игроков.

Форум в Иннополисе двухдневный, его неотъемлемая часть — большое количество времени, выделенного на общение между участниками, которое не менее важно, чем выступления спикеров. Сколковское мероприятие — однодневное, это концентрированный «вброс» информации о происходящем в мире ИТ и не только. Оно сильно отличается по уровню ключевых спикеров, потому что при всем желании главу представительства, в большинстве случаев, ради часового доклада в Казань на два дня не вытащишь. И многие из тех, кто не мог съездить с докладом в Иннополис приехали сюда.

- Судя по программе форума, к дистрибьютору возвращается, как в давние времена, роль популяризатора технологий….

Да, это новый виток спирали. В эпоху формирования «железного» рынка дистрибьюторы были вынуждены взять на себя роль евангелиста, рассказывать партнерам про сетевое оборудование, серверы и системы хранения и другие технологии, создавать демоцентры, обучающие центры, проводить огромное количество мероприятий и т.д.

На каком-то этапе, когда рынок вырос, эту функцию в значительной мере перехватили вендоры, у которых появились соответствующие ресурсы и региональные представители. А дистрибьюторы сосредоточились на выполнении огромного числа важных сервисных функций.

Эти функции никуда не делись и по сей день в области традиционных технологий. А в области новых — обстоятельства снова требуют от нас взять на себя просветительскую роль — «в одну точку» сошлись смена парадигмы, санкции и кризисные явления. Кто-то из вендоров из-за санкций не может вести активную деятельность, кто-то из-за кризиса сокращает локальный офис. И продвижение новых технологий снова ложится на нас.

Кроме того, во многих областях, сейчас с евангелизацией ни один производитель не справится своими силами, поскольку, ни один из них не в состоянии предложить полное комплексное решение для, скажем, Интернета вещей.

Для того, чтобы создать такое решение, надо брать его части у многих вендоров. От одних датчики, от других — средства обработки сигнала и т. д. Соответственно, популяризацией всего комплекса устройств не готов заниматься никто. Это ложится на дистрибьютора. Он может предложить комплексное решение от многих вендоров.

Второе — надо охватить и донести информацию о новых технологиях огромной партнерской базе. Практически ни один вендор не обладает сегодня для этого ресурсами, сравнимыми с теми, которые есть у дистрибьютора.

- Создание комплексных решений — это уже работа интегратора, казалось бы…

На начальном этапе развития рынка интеграторы не могут этим заниматься, поскольку проекты редки, один в год, условно говоря. А у нас, за счет того, что с нами работают десять таких интеграторов — десять. Центр компетенции возникает у нас. И мы эту компетенцию на тех или иных условиях готовы предоставлять партнерам.

Так было, например, когда-то с продукцией Cisco. У нас было 15 сертифицированных инженеров по технологиям этой компании, которые оказывали помощь партнерам. По мере развития рынка и расширения компетенций у вендора, партнеров, заказчиков, наши услуги в этой области стали менее востребованы, группа технической поддержки была сокращена. Кого-то мы перенацелили на новые проекты и решения, кто-то перешел к вендору или заказчикам.

Сейчас ситуация повторяется, но на другом, более сложном, уровне, поскольку теперь воедино надо увязывать не только «железо», софт, но и сервисы. Кто-то должен видеть картину в целом. И это снова дистрибьютор за счет консолидации ресурсов, вендорской и партнерской базы.

- Каково место дистрибьютора в этом новом мире как сервисной компании? Нужны ли его услуги в ситуации, когда вычислительные мощности сосредотачиваются у немногих владельцев облаков, покупающих ИТ-продукцию напрямую у производителей?

Вопреки сложившимся стереотипам, вендоры, поставляющие облачные решения, точно также крайне заинтересованы в развитии партнерского канала. Даже самый крупный игрок облачного рынка, Amazon, не является исключением.

Переносить инфраструктуру заказчика в облако «один в один» смысла не имеет: получится дороже практически без всякого выигрыша. А для «правильного» переноса нужны грамотные специалисты, которые понимают, как работает ИТ-система заказчика и что можно оптимизировать при переносе в облако с точки зрения ИТ-инфраструктуры и бизнес-процессов заказчика. И это роль канала.

Более того, продажа инфраструктуры как таковой для ведущих облачных провайдеров — Amazon, Microsoft, Google — крайне затруднительна при высоком уровне конкуренции. Так появляется огромное количество сервисов, которые позволяют привлечь клиента и продать ему больше единиц мощности или хранения. Но эти сервисы подобны кубикам Lego, и для того, чтобы «собрать» интересную, выгодную для заказчика комбинацию, опять-таки нужны специалисты, обладающие компетенциями и способные построить эффективную для заказчика модель.

Вендор, как бы велик он не был, сам с этой задачей не справится. Канал по-прежнему необходим, просто он становится другим. Партнеры продают не устройства, и даже не облачные вычислительные мощности или емкости хранения — они продают консалтинг. Сначала на этапе оценки эффективности и модели миграции в облако, потом – на этапе перехода и дальнейшего развития.

Остается канал — остается и дистрибьютор, конечно, с немного другими функциями.

- Круглый стол по российским продуктам — свидетельство того, что это для вас важная тема?

Это одна из тех тем, которая нам близка и о которой очень важно думать. Тема, как показало в частности сегодняшнее обсуждение, неоднозначная, критерии «отечественности» по закону и по здравому смыслу не всегда совпадают.

Мы, конечно, рады появлению конкурентоспособных отечественных продуктов. В том числе, есть и корысть — у нас увеличится портфель, появятся новые рынки сбыта.

Плюс хочется, чтобы игроки рынка видели примеры удачного воплощения смелых стратегий. Вот, например, компания «Союз» — в Туле организовали производство микрофонов мирового уровня, которые покупают ведущие мировые рок-группы. Да, оно малосерийное, но в этой узкой нише, компания успешно конкурирует с мировыми брендами. А кто сказал, что мы должны работать только в сфере крупных производств? Наличие таких небольших предприятий делает более устойчивой экономику страны. И, заметьте, они организовали все без господдержки, без сторонних инвесторов.

Так что, у нас всегда были в портфеле российские производители и их список будет расти.

- Отечественный продукт отечественному продукту рознь, скажем Pantum (китайская компания ведет сборку принтеров и МФУ на мощностях «Аквариуса» в Шуе — Д.Г.) тоже ведь считается российским производителем?

Да. У них пока компонентная сборка, детали сейчас импортные. Но процесс замещения – постепенный. Ford тоже начинал в России с отверточной сборки и постепенно увеличивал количество локализованных комплектующих. Это пошаговый процесс. То, что они начали с такой сборки, — нормально. Главное на этом не останавливаться. Очень важно понимать, что локализация требует налаживания системы контроля качества. Иностранный вендор должен быть уверен, что качество контролируется не хуже, чем на его собственных фабриках. Запускается производственный процесс — запускается система контроля качества. Когда оно достигает необходимых показателей — внедряется следующий процесс и снова система контроля. И так шаг за шагом.

К слову, первое, что китайцы учились копировать — системы контроля качества. Без этого копирование технологий особого смысла не имеет. Так что, начиная с компонентного производства, мы учимся выстраивать правильно процессы, контролировать их и после этого успешно можем применять на своих производствах.

При наличии системы контроля качества, компетенций, вложений в разработку и долгосрочной стратегии развития можно добиться многого. Например, компания Yadro, входящая в «Национальную компьютерную корпорацию», начинала как OEM-партнер IBM. Она и сейчас один из крупнейших таких партнеров, но, главное, она разработала и представила собственные уникальные продукты для российских и международных корпоративных заказчиков.

Вопрос в том, для чего создается отечественное решение. Если для того, чтобы быстро, простите, срубить денег за российский шильдик — это одно, если для того, чтобы создать действительно качественное решение – совсем другое. Первое – достаточно скучно и решает краткосрочную задачу, второй путь – это путь развития. Мы идем им достаточно давно, потому что считаем, что завтра – важнее, чем сегодня.

Осенью прошлого года завершился процесс слияния программного подразделения Hewlett Packard Enterprise и компании Micro Focus. О том, что из себя представляет этот, фактически новый игрок для российского рынка программного обеспечения, о стратегии и планах объединенной компании рассказывает Андрей Кутуков, генеральный директор Micro Focus в России.

- Мы давно знакомы с вами, но в качестве лидера российского бизнеса HPE Software. Расскажите о компании, которую вы теперь возглавляете.

Micro Focus – действительно новое имя для российского рынка, несмотря на то что компания существует уже 40 лет. В сентябре 2016 года акционеры HPE приняли решение о слиянии бизнеса HPE Software с британской компанией Micro Focus. И с 1 сентября 2017-го мы функционируем как новая объединенная компания. По обороту (4,5 млрд долл.) Micro Focus находится на седьмом месте в мире среди компаний, бизнес которых связан исключительно с программным обеспечением. В штате Micro Focus числится порядка 20 тыс. человек, работающих в более чем 50 странах. Но «ДНК» компании на 75% от HPE.

Хотя обе компании работали в одних и тех же областях ИТ, портфельных пересечений практически нет, и поэтому не стоит вопрос о том, какие продукты развивать или не развивать. Портфель получился очень гармоничный, и наши заказчики могут быть спокойны – их инвестиции в наши технологии продолжат приносить пользу.

В России подразделение HPE Software в полном составе перешло в новую компанию, та же команда работает под новым логотипом. Компания-франчайзи, которая раньше эксклюзивно представляла Micro Focus на российском рынке, теперь наш партнер.

- Расскажите о структуре продуктового портфеля объединенной компании.

Основные компоненты портфеля – это решения для разработки программного обеспечения, эксплуатации ИТ, аналитики больших данных, информационной безопасности, управления информацией (хранение и архивирование данных). И еще одно направление, которым мы не занимались в HPE, это свободное ПО и Linux (в состав Micro Focus входит компания SUSE, продвигающая широко распространенный в мире дистибутив Linux).

Объединение позволило дополнить традиционный портфель HPE Software продуктами по безопасности (для управления доступом), решениями на стыке эксплуатации и безопасности (система NetIQ), средствами совместной работы для команд разработки ПО.

Надо отметить также, что Micro Focus начинала с COBOL (Common Business Oriented Language) и продолжает им заниматься. Предприятия, когда-то давно инвестировавшие в мейнфреймы, в том числе в России, сегодня являются клиентами Micro Focus, и в число принципов, которых строго придерживается наша компания, входит необходимость защиты сделанных инвестиций.

- Какова была доля российского рынка в бизнесе HPE Software и видите ли вы перспективы роста для Micro Focus?

По основным направлениям бизнеса HPE Software, прежде всего в таких областях, как управление разработкой, информационная безопасность (это самое быстрорастущее направление), аналитика больших данных, мы в России занимали ведущие позиции. Рассчитываем на сохранение этих позиций и дальнейший рост. Предпосылки для него есть.

- Можете ли вы назвать свои конкурентные преимущества в области аналитики? По сравнению с другими компания относительно недавно занялась этой темой...

Для нас это очень важное направление. Наши аналитические решения используют такие суперинновационные компании, как глобальные Uber, Facebook, а также российские Avito, IVI, Lamoda, то есть те, кто с самого начала работает в парадигме цифрового бизнеса. И это является отражением стратегической цели Micro Focus – помогать своим заказчикам в цифровой трансформации.

С другой стороны, мы видим свою задачу в том, чтобы привносить аналитические технологии во все остальные наши решения, повышая их эффективность. Например, новое поколение систем класса Service Manager имеет встроенную аналитику, что позволяет существенно ускорить обработку запросов – до половины их объема может обрабатываться автоматически. Технологии Vertica анализируют события в системах мониторинга ИТ-инфраструктуры, помогая выявлять аномалии, определять тенденции и тем самым более эффективно управлять инфраструктурой. Еще пример – система ArcSight, которая благодаря встроенной аналитике быстро идентифицирует аномальные явления в большом потоке событий безопасности.

- Каким образом ваш портфель поддерживает цифровую трансформацию заказчиков?

Цифровизация – это несколько взаимосвязанных тенденций. Во-первых, это быстрое внедрение новых продуктов, то есть быстрая разработка приложений. По сути, цифровая экономика – это интерфейс. Если раньше мы ходили в банк, заказывали такси по телефону и покупали вещи в магазине, то теперь все чаще для этого используются приложения. Чтобы быть конкурентоспособным в цифровой экономике, надо разрабатывать приложения быстро и качественно.

Следующий важный момент – это переход к гибридным ИТ. Услуги и продукты, которые предоставляются в парадигме цифровой экономики, значительно отличаются от того, чем компании традиционно занимались, а значит, технологии и инфраструктура для инноваций нужны другие. Основной деятельностью банка остаются кредитование и инвестиции, но в условиях сегодняшней конкуренции очень важно, какие каналы продаж он для этого использует (для успеха необходимы интернет-банк и мобильный банк) и способен ли предложить новые продукты. При этом и традиционные операции никуда не уходят, но чем меньше ресурсов тратится на поддержку старого, тем больше возможностей проинвестировать во что-то новое.

Еще один ключевой аспект цифровизации – рост объема данных, которые нужно и анализировать, и эффективно хранить, так чтобы обеспечить разную скорость доступа к данным в зависимости от их значимости. И, конечно, надо помнить о безопасности, потому что мир, уходя в «цифру», принимает на себя цифровые риски, при этом вооруженность злоумышленников уже сопоставима с мощностями тех, кто от них защищается.

В портфеле Micro Focus есть решения для всех этих задач. Мы поддерживаем гибридные ИТ: с одной стороны, предоставляем клиентам разнообразный инструментарий для того, чтобы они могли быть эффективными в новой парадигме, например внедрять DevOps, разрабатывать по методологии Agile; с другой — помогаем им оптимизировать эксплуатацию традиционных ИТ: снижать расходы за счет тщательного управления активами, автоматизировать службы эксплуатации благодаря внедрению нового поколения Service Manager, высвобождать ресурсы для создания инноваций за счет автоматизации рутинных операций управления инфраструктурой. И предоставляем средства для безопасности и управления информацией.

- Как ваши клиенты восприняли появление нового бренда? Стоит ли задача объединения клиентских баз двух компаний?

В России компания Micro Focus не была широко известна, поэтому наша цель – выстраивание здесь этого бренда. Задача – не объединить клиентские базы, а сохранить и нарастить базу, унаследованную от HPE, и активизировать продвижение продуктового портфеля Micro Focus на российском рынке, у которого, как мы считаем, огромный потенциал.

- Не создаст ли смена бренда сложности с удержанием заказчиков?

Мы не видим серьезных проблем, связанных с объединением. Если и возникали определенные опасения, то на сегодняшний день мы их развеяли. Во-первых, продемонстрировали, что у нас есть планы развития всех продуктовых направлений. Во-вторых, полностью сохранилась команда, причем очень важно отметить, что у компании в России достаточный штат консультантов. Это означает, что в проектах мы не только опираемся на партнеров, но и сами можем внедрять свои продукты и помогать клиентам методологически, в том числе в отношении цифровой трансформации, предоставляя услуги по оценке того, где сегодня находятся их ИТ, как они должны выглядеть в цифровом предприятии, какие шаги нужно предпринять, чтобы этого состояния достичь, и как эти шаги приоритизировать. Невозможно проинвестировать все сразу, нужно построить дорожную карту цифровизации.

Многие российские заказчики сегодня серьезно об этом задумываются. И это подразумевает не только реализацию инновационных проектов, но и трансформацию внутренней структуры ИТ таким образом, чтобы соответствовать вызовам цифровизации.

Помимо консультантов, у нас в штате есть специалисты третьего уровня поддержки, которые работают для клиентов всего мира и способны отвечать на самые сложные вопросы заказчиков на русском языке. Эта ситуация уникальна для западного вендора, работающего на российском рынке. У Micro Focus в России не офис продаж, а серьезная внедренческая, технологическая и методологическая команда. И это оправданно, поскольку российские заказчики во многом не менее, а может быть, даже более инновационные и требовательные, чем западные. В том числе вследствие того, что у нас в стране меньше индустриального наследия. Например, наши банки имеют гораздо более короткую историю, чем западные, и поэтому сегодня быстрее переходят в «цифру». В российских городах нет паркоматов, как в Америке, мы сразу начали разрабатывать приложения для платных парковок. Много примеров инновационного развития в здравоохранении. И хотя Россия пока отстает от США и Китая по объему ВВП, который идет от цифровых предприятий, у нас есть потенциал для того, чтобы не пропустить цифровую революцию и догнать ведущие экономики мира.

- HPE Software активно работала с российскими банками, телеком-компаниями, розничным бизнесом. Есть ли новые области, которые Micro Focus намерена осваивать?

Мы хорошо представлены во многих отраслях, в том числе в нефтегазовой. В отличие от финансов, индустриальные отрасли относительно недавно начали серьезно заниматься цифровизацией. Сейчас приходит понимание того, в каких направлениях они готовы делать инвестиции. Для промышленных предприятий первый шаг в цифровой революции – это автоматизация рутинных операций, например ремонтов в труднодоступных районах. Компании, которые занимаются природными ресурсами, используют очень дорогое оборудование, и стоимость его эксплуатации еще повышается из-за сложностей доступа: чтобы починить насос, надо лететь на вертолете в условиях Крайнего Севера. Возможность прогнозировать ремонт и к нему заранее готовиться даст экономию баснословных денег и позволит высвободить средства на инновации.

Это один из примеров операций, которые промышленные компании будут пытаться максимально автоматизировать и где находят применение наши технологии. Обработка огромных потоков показаний с датчиков, которыми оснащено современное оборудование, способна обеспечить высокое качество прогнозирования его состояния, если применить эффективную аналитику. Кроме того, необходимо искать оптимальное решение по хранению информации. Возможно, для работы с удаленным оборудованием лучше использовать приложения онлайн-обработки и не тратить средства и ресурсы на хранение данных.

- Какие изменения ожидают ваш партнерский пул в связи с объединением?

Появление новых продуктов в портфеле потребует от партнеров дополнительных компетенций. Но не это самое главное. Мы не только сохраняем весь партнерский канал, но и будем его расширять, хотя это связано не с объединением, а с ростом зрелости рынка. Традиционно компания работала с верхним сегментом корпоративного сектора. Сейчас мы ставим перед собой амбициозную задачу адресовать не только самые крупные компании, но и средний бизнес. Для этого нам будут нужны новые партнеры, потому что крупные системные интеграторы также обычно работают только с верхушкой пирамиды.

Для работы со средним сегментом трансформируется и наш продуктовый портфель, он становится проще с точки зрения внедрения.

- Приведите примеры.

У компаний среднего уровня системы эксплуатации проще, и мы предлагаем им такие продукты, как Ops Analytics, который позволяет решить задачу мониторинга без построения серьезной «зонтичной» системы. Мы выводим на рынок новые виды услуг, например облачное тестирование, с помощью которого можно реализовать управление качеством разработки приложений быстро и без существенных инвестиций.

- Облако – один из основных компонентов цифровизации компаний. Но HPE была не очень активна в продвижении облачных сервисов на российском рынке. Планирует ли Micro Focus менять ситуацию?

Дело в конъюнктуре рынка, а не в нежелании продвигать здесь облачные технологии. Российское законодательство в отношении персональных данных таково, что в большинстве случаев наши клиенты готовы использовать только облако, размещенное в России. Поэтому сегодня здесь востребована преимущественно «инфраструктура как сервис», а проникновение облачных сервисов более высокого уровня (PaaS или SaaS) невелико. Мы бы с удовольствием предоставляли в России многие наши продукты по облачной модели, но это связано с необходимостью строить здесь локальное облако, что требует значительных инвестиций, которые пока не оправдываются спросом на эти продукты.

Как BIG превратить в SMART – этот вопрос в отношении больших данных стал ключевым в ходе выступлений, круглых столов и дискуссий VII Всероссийского форума BIG DATA 2018, организованного в конце марта издательством «Открытые системы». Около 400 его участников обменялись свежими идеями и опытом реализации проектов в области больших данных, аналитики, искусственного интеллекта и машинного обучения.

В целом участники соглашались, что роль информации и решений, получаемых на основе больших данных, в ближайшие годы будет стремительно расти. Вместе с тем, выступления и дискуссии форума выявили множество расхождений во взглядах не только на методы и инструменты работы с большими данными, но и на принципиально важные аспекты, лежащие в основе этих методов и подходов.

Татьяна Матвеева: «Мы можем строить интересную, разноплановую аналитику»

В частности, среди экспертов и аналитиков сейчас нет единого мнения о характере изменений в экономике и бизнесе и, как следствие, представления о том, как повысить эффективность использования больших данных. Так, Алексей Минин, директор Института прикладного анализа данных Deloitte СНГ, обратил внимание гостей форума на происходящее в последние годы расщепление экономики на цифровую и экспоненциальную и, вероятно, их параллельное сосуществование в обозримой перспективе. С его точки зрения, цифровая экономика охватывает все то, что может быть подвержено дематериализации, то есть оцифровано, и оперирует виртуальными товарами – не только цифровыми сервисами, но и образами материального мира. По сути, это экономика глобальных и региональных электронных торговых площадок (маркетплейсов).

В свою очередь, экспоненциальная экономика, согласно представлениям Deloitte, охватывает материальные объекты физического мира и прекрасно уживается на уровне экономик отдельных стран. Использование в ней новейших технологий (искусственного интеллекта, блокчейна и других) способно обеспечить экспоненциальный рост капитализации компаний за счет появления новых бизнес-моделей, повышения эффективности работы в рамках прежних, создания новых товаров и услуг и пр. При этом основными сдерживающими факторами конкуренции становятся не пространство и время, а риск и скорость. В этих условиях растет неуверенность руководителей при принятии решений, и как следствие, увеличивается спрос на анализ больших данных, в первую очередь о клиентах. Соответственно, растет ценность таких данных.

Игорь Агамирзян, вице-президент НИУ «Высшая школа экономики», уверен: физическая и цифровая экономика нераздельны, а потому их нельзя рассматривать по отдельности (читайте также интервью с ним). Наибольшее развитие цифровая экономика получает там, где цифровая среда начинает определять поведение физической среды, а потому надо особенно пристальное внимание обратить на киберфизические системы (по сути, системы Интернета вещей), которые генерируют большие объемы и потоки данных (в том числе телеметрических) в реальном времени – именно они в скором времени будут иметь наибольшую ценность.

«Маркетплейсы — ничтожно малая часть цифровой экономики. Большая ее часть — это киберфизические системы», — отметил Агамирзян.

Он обратил внимание на любопытную деталь: из всего объема телеметрии, полученной в ходе освоения космического пространства, люди успели «посмотреть» менее 1%, и вряд ли уже когда-нибудь «посмотрят». Отсюда вывод: необходимо научиться «на лету» выявлять фрагменты данных («кадры»), в которых отражена некоторая полезная информация, и затем обрабатывать только их, а остальные данные отбрасывать. Правда, сделать это непросто: как правило, датчики фиксируют не первичные параметры значимых событий, а их косвенные признаки, поэтому надо уметь определять события по косвенным признакам, выявляя сложные взаимосвязи между ними в реальном времени, причем, скорее всего, не в дата-центрах, а вблизи объектов управления – на краю сетей (edge computing), чтобы минимизировать задержку между сигналами от датчиков и управляющими воздействиями на объекты.

Все больше пользы от больших данных

Алексей Минин: «Инновации, как правило, начинаются с хайпа»

Пока эксперты и аналитики спорят, проекты в области больших данных набирают обороты. Обладателем одного из самых больших активов финансовых данных является ФНС России. По словам Татьяны Матвеевой, начальника управления информационных технологий ФНС, новые технологии не только бросают вызов, но и открывают перед налоговыми органами новые возможности. Кроме того, в ФНС считают необходимым не оставаться в стороне от ключевых технологических тенденций, стараясь найти в них пользу для налоговых органов. В частности, большое внимание уделяется повышению качества данных, а одним из ключевых условий этого в ФНС считают электронный документооборот.

Матвеева представила некоторые результаты использования больших данных в ФНС: российским налоговикам удалось более чем в 10 раз сократить разрывы по НДС, минимизировав тем самым мошенничество в этой сфере; легальный ввод меховых изделий в оборот увеличился в 1,7 раза, при этом оборот этих изделий вырос в 7 раз, а количество участников рынка – в 3,5 раза. С переходом на онлайн-кассы все больше данных обрабатывается в реальном времени: в настоящий момент с 1,7 млн онлайн-касс ежедневно приходит 120 млн чеков. И все больше возможностей появляется для быстрого выявления мошеннических операций и реагирования на них, на дожидаясь проверок.

«Мы стремимся создать комфортную среду для всех участников налогового взаимодействия, которая обеспечит доверие налогоплательщиков к госорганам», — подчеркнула Матвеева.

Задачи с использованием больших данных на производстве решают Новолипецкий металлургический комбинат, СИБУР и группа компаний «Русагро». Так, по словам Анджея Аршавского, директора центра анализа данных и матмоделирования НЛМК, в холдинге выстраивается конвейер по реализации проектов больших данных и искусственного интеллекта, начиная от идеи и постановки задачи и заканчивая созданием систем, реально работающих в масштабе предприятия. В числе примеров задач, решаемых подобным образом, — оптимизация электродуговой печи, используемой для плавки металлолома, оптимизация расхода газов по котлам на принадлежащей холдингу ТЭЦ в Липецке, прогнозирование ремонтов фурм в металлургических печах, позволяющее избежать их внеплановых простоев.

«Мы выбираем для реализации в первую очередь те проекты, для которых есть данные и при этом не требуются очень замысловатые методы решения вроде машинного обучения», — отметил Аршавский.

Также он обратил внимание на большой разрыв в ресурсоемкости проектов в больших данных на производстве: промышленная реализация требует на порядки больше ресурсов, чем пилотные проекты.

Игорь Агамирзян: «Маркетплейсы — ничтожно малая часть цифровой экономики. Большая ее часть — это киберфизические системы»

Как рассказал Владимир Чернаткин, куратор проектов больших данных и Интернета вещей в СИБУРе, на химических предприятиях его компании решаются как оптимизационные задачи, позволяющие снизить перерасход катализаторов и минимизировать внеплановые остановки оборудования, так и задачи по управлению качеством, позволяющие повысить производительность линий по производству пленки из полипропиленовых гранул. С деталями проекта по оптимизации расхода катализаторов при синтезе окиси этилена в СИБУРе познакомила Ольга Плосская, руководитель проектов отдела анализа данных компании Visiology. Особенностями процесса являются регулярная смена нагрузки, недостаточные возможности для измерений, а также непостоянство точки оптимума, которая имеет свойство со временем смещаться. Применение технологий машинного обучения позволило добиться улучшений на 0,1%. В перспективе предполагается повысить этот показатель в два раза.

По словам Тани Милек, менеджера по методологии и унификации «Русагро», в ее компании производственные данные стекаются из самых разных источников: от датчиков и систем Интернета вещей, дронов, обрабатываются и снимки из космоса, при этом основное внимание уделяется интерпретации данных и прогнозированию на их основе. В числе задач, в которых использование больших данных себя окупит, Милек назвала мониторинг сельскохозяйственных посевов, темпов уборки урожая, выявление закономерностей между количеством внесенных удобрений и развитием посевов, а также оптимизацию использования техники на полях. Также актуальны разработка рекомендаций для агрономов на основе данных дронов и прогнозирование вегетации зерновых на базе геоданных и показателей датчиков, развитие биотехнологий в животноводстве, соблюдение требований по защите окружающей среды и, кроме того, мониторинг и прогноз всего, что касается роста животных, их лечения, кормления и подбора кормов.

Владимир Соловьев, руководитель департамента анализа данных, принятия решений и финансовых технологий Финансового университета при Правительстве РФ, обнаружил множество больших данных, взяв курс на создание «умного» университета. Например, мониторинг в реальном времени расположенных в помещениях датчиков помогает обеспечить комфортные условия освещенности, температуры и влажности, а заодно оптимизировать расходы ресурсов на их поддержание. Однако самые интересные на сегодняшний день эксперименты проводятся в аудиториях, где идут практические занятия: видеопотоки с видеокамер отправляются в облако Microsoft, где с помощью сервисов Azure IoT Hub и Stream Analytics проводится распознавание лиц студентов и определяется их эмоциональное состояние. Результатами анализа становятся оценки их вовлеченности в учебный процесс, при этом правдоподобность оценок сейчас составляет около 80%. Оценки позволяют отследить динамику вовлеченности по различным срезам: образовательным программам, преподавателям, группам и отдельным студентам – эта информация обеспечивает обширные возможности для принятия решений по улучшению учебного процесса.

Платформы и методики

Евгений Степанов: «Высокая производительность современной аналитической платформы достигается благодаря поколоночному хранению данных»

Естественно, успешная реализация проектов на основе больших данных едва ли возможна без использования развитых платформ – этому направлению на форуме также уделялось много внимания. Так, Никита Успенский, руководитель направления Big Data компании Oracle в России, настоятельно рекомендовал решать задачи больших данных с применением специально разработанных для этих целей программно-аппаратных комплексов. Анна Румянцева, исследователь данных (точнее, Data Scientist) компании Hitachi Vantara, обратила внимание на универсальность платформы Pentaho, пригодной для решения широкого круга задач – от интеграционных и до прикладных и связанных с получением отчетности. Евгений Степанов, руководитель направления Big Data в России компании Micro Focus, обратил особое внимание на высокую производительность аналитической платформы Vertica, достигаемой благодаря поколоночному хранению данных. Сергей Золотарев, управляющий партнер компании Arenadata, представил созданную на основе систем с открытым кодом корпоративную платформу данных Arenadata Unified Data Platform, включающую продукты-модули для работы с Hadoop, аналитическую СУБД с обработкой данных в оперативной памяти, распределенную СУБД, использующую массивно-параллельные вычисления, и систему для централизованного управления и координации работы всех перечисленных компонентов. Игорь Катков, директор по партнерам и развитию бизнеса компании Pure Storage в России, СНГ и странах Балтии, рассказал о возможностях аналитической обработки больших данных, которые предоставляет построенная на базе флеш-накопителей платформа хранения FlashBlade, сочетающая высокую производительность, масштабируемость и надежность с умеренной совокупной стоимостью владения.

Важное место в ходе форума занимали выступления и дискуссии, имевшие методологическую направленность. Так, Виталий Чугунов, руководитель отдела специального ПО компании «ЕС-лизинг», отметил три ключевых вопроса, которые необходимо решать в ходе цифровой трансформации: круг потребителей цифровых преобразований (кому они предназначаются), как обеспечить управление трансформационными процессами и заодно всем комплексом цифровых, в том числе аналитических технологий, которые создаются в ходе подобных проектов; и наконец, нужно решить широкий круг вопросов, связанных с данными.

Александр Азаров, старший вице-президент по разработке ПО компании WaveAccess, представил общую «дорожную карту» выполнения проектов по машинному обучению. Согласно его рекомендациям, на первом этапе следует максимально уточнить бизнес-задачу, которую планируется решить, определить спектр данных и источников, которые для этого потребуются, а также провести сбор и проверку данных. Вторым этапом должна стать разработка прототипа – для этого, в частности, понадобится выбрать алгоритм решения задачи и инструментарий для его реализации. На третьем этапе следует определить модель окупаемости, а заодно оценить, во что обойдутся ошибочно выявленные ситуации. Наконец, на четвертом нужно сосредоточиться на разработке решения, при этом особое внимание обратить на производительность, заранее определив, какие вычислительные мощности и в каком количестве понадобятся. Также заранее надо обсудить способы интеграции других систем с создаваемой системой машинного обучения.

Александр Тарасов: «Ответственность за корпоративное управление данными в целом должна лежать на директоре по данным»

Александр Тарасов, управляющий партнер компании DIS Group, призвал всех взглянуть на данные как на актив, способный приносить прибыль. Но чтобы этого добиться, им необходимо управлять, причем не только на уровне технологических комплексов, но и бизнес-процессов, регламентов и пр. Это необходимо, поскольку цифровые преобразования несут с собой не только новые технологии, но и новые бизнес-модели, роли, процессы, организационные структуры. Корпоративное управление данными призвано решить множество проблем, связанных с ними, в том числе низкого качества данных, отсутствия единой записи информации о клиентах, активах и пр., непрозрачности данных в отчетах, сложной интеграции данных, отсутствия ответственности за ввод данных и пр. Ответственность за корпоративное управление данными в целом должна лежать на директоре по данным (Chief Data Officer) – этот руководитель призван координировать все, что касается стратегии данных, связанных с ними операционных процессов и технологий.

Обсуждение функций и роли директора по данным продолжилось в ходе пленарной дискуссии «Chief Data Officer – в авангарде цифровой трансформации?», модератором которой выступил Сергей Золотарев из компании Arenadata. Насущные вопросы розничной и интернет-торговли обсудили участники круглого стола «Цифровизация ретейла», который координировал Евгений Степанов из компании Micro Focus. Разработчиков и архитекторов объединила дискуссия «DataOps – Agile-подходы к работе с данными», которую провел Андрей Николаенко, системный архитектор компании IBS. Кроме того, Анна Румянцева из Hitachi Vantara в ходе мастер-класса представила свои рекомендации по внедрению машинного обучения в бизнес.

«Газпром нефть» создает Центр цифровых инноваций для развития и внедрения цифровых технологий в области логистики, переработки и сбыта, рассказали в компании.

ЦЦИ создаст платформу, которая объединит в себе все элементы цепочки добавленной стоимости в одном цифровом пространстве для гибкого и оперативного управления процессами за счет прогнозной аналитики и использования данных в режиме реального времени.

ЦЦИ сконцентрируется на развитии и применении в бизнесе компании технологий больших данных и блокчейна, предсказательного управления, цифровых двойников предприятий, Промышленного интернета, самообучающихся систем на базе искусственного интеллекта и др.

В будущем в Центре цифровых инноваций планируется проведение хакатонов и экспертных технологических сессий для инноваторов.