Одним из главных «героев» технологического форума стало направление Интернета вещей. Такое не было неожиданностью, поскольку компания давно проявляет активный интерес к этому направлению, о чем свидетельствуют, в частности, ее последние приобретения. В прошлом году PTC стала владельцем компании ThingWorx, которая разработала платформу для создания и быстрого запуска сетевых приложений, а также Axeda, которая специализируется на создании решений в облати Интернета вещей для различных устройств и датчиков к облаку и считается одной из влиятельнейших компаний в этой области на сегодняшний день, рассказал старший директор PTC по технологиям сегмента САПР Стефан Маркс.

Интерес PTC к Интернету вещей объясняется быстрым развитием и перспективностью этого направления, пояснил старший вице-президент в странах Европы, Ближнего Востока и Африки Поль Грене. Несмотря на то что рынок Интернета вещей пока гораздо меньше по объему, чем, например, традиционный для PTC рынок САПР, он растет в геометрической прогрессии. Уже к 2020 году, по прогнозам, количество подключенных к Интернету устройств достигнет 50 млрд, а к 2035 году некоторые аналитики предрекают более 1 трлн таких устройств, сообщил Грене. Для всех этих устройств потребуются приложения, их должно быть создано не менее 5 млн к 2020 году, и порядка 1 млрд — к 2035 году, добавил он. На сегодняшний же день, подчеркнул вице-президент PTC, такие приложения только начинают появляться, единая платформа для их создания также отсутствует, и потому можно утверждать, что Интернет вещей находится в самом начале своего развития, а индустрия пока недостаточно готова реализовать все его возможности. Именно поэтому, полагают в PTC, сейчас оптимальное время для того, чтобы найти свою нишу в этой области.

Развитие Интернета вещей в PTC считают не просто перспективным направлением, но и одним из основных факторов совершающейся на наших глазах третьей промышленной революции (причиной первой революции стала массовая замена ручного труда машинным, ко второй привело изобретение конвейера). Одним из ее следствий является переход от продажи готовых изделий к продаже решений, основанных на применении Интернета вещей, рассказал Грене. В качестве уже существующего примера такого перехода он привел компанию Nike, которая активно использует в производимой ей спортивной обуви датчики, передающие данные о физическом состоянии владельца и затраченных им усилиях в приложение для анализа, а также BMW, которая собирает в автоматическом режиме данные о работе отдельных узлов автомобиля, что позволяет заменять их, не дожидаясь серьезных поломок. Таким образом, подчеркнул Грене, развитие Интернета вещей меняет подход к таким системам, как PLM (Product Lifecycle Management — управление жизненным циклом изделий), ALM (Application Lifecycle Management — управление жизненным циклом приложений), SLM (Service Level Agreement — управление качеством обслуживания), а также к системам автоматизированного проектирования.

Уходя в облака

С прошлого года клиенты компании PTC могут не только приобретать обычные лицензии, но и пользоваться продуктами PTC по подписке и выбирать — установить эти продукты на свои рабочие устройства или пользоваться ими в облаке PTC, рассказал Грене. Возможность приобретать продукты PTC по подписке в ближайшем будущем будет доступна и для всех российских клиентов компании, добавил генеральный директор PTC Россия Андрей Шолохов, пока же этой возможностью могут воспользоваться только образовательные учреждения.

Кроме того, компания расширяет список продуктов, доступных российским партнерам. Так, в ноябре три партнера PTC получили право продавать в России ALM-решение Integrity, некоторые партнеры также получили временные лицензии на SLM-решения PTC, рассказал Шолохов.

Как и многие другие компании, PTC была вынуждена корректировать свою работу в России в соответствии с политическими и экономическими реалиями. Несмотря на то что компания пока работает по-прежнему, рублевому прайс-листу, в недалеком будущем планируется повышение цен, сообщил Шолохов. Вместе с тем он отметил, что рублевые цены PTC теперь доступны не только российским партнерам, но и заказчикам из стран, входящих в Евразийский экономический союз.

С введением санкций PTC была вынуждена приостановить работу с некоторыми важными для нее партнерами, в частности с Объединенной судостроительной корпорацией, признал Шолохов. Тем не менее, считает он, взятый Россией курс на импортозамещение в промышленности повысил взаимный интерес российских предприятий и ИТ-компаний, и это не может не радовать.

Помочь может наглядная визуализация данных, полагает Андрей Скворцов, директор группы компаний «Меркатор», специализирующейся в области инфографики. На форуме Big Data 2015, организованном 24 марта издательством «Открытые системы», он предложил три простых правила представления данных в наглядном виде. Визуализированные данные должны вызывать удивление, показывать контрасты; кроме того, необходимо представлять все данные — иначе они будут не столь убедительны.

Первым «визуализатором», по его словам, стал математик и астроном Урбен Леверье, наиболее известный своим «открытием Нептуна на кончике пера». После того как шторм в ноябре 1854 года изрядно потрепал англо-французский флот под Севастополем, французский император Наполеон III обратился к ученому с вопросом относительно предсказуемости такого рода явлений. Леверье изучил траекторию урагана и предложил основать сеть метеорологических станций для заблаговременного отслеживания природных катаклизмов. Император, удивленный невиданными доселе картинками движения атмосферных фронтов, дал добро.

Качественная иллюстрация лучше тысячи слов расскажет о том, в каких странах энергетики «ставят» на ветер и воду, а в каких — на уголь и мирный атом Источник: «Меркатор»

С этих карт Леверье, считает Скворцов, и началась визуализация данных. Она позволяет сделать данные более наглядными — отобразить ход застройки центра Москвы по годам, представить транзакции Сбербанка в реальном времени или показать, в каких странах Европы предпочитают маленькие ветровые электростанции, в каких — большие атомные и тепловые. А порой она дает возможность вскрыть некоторые прчинно-следственные связи, особенно при работе с малоформализуемой информацией. Например, графически отобразив взаимоотношения в коллективе, можно найти в нем отчетливые группы друзей. Или понять, как реально повлиял на динамику продаж приход нового руководителя.

Самый поучительный пример формально касался степени совпадения динамики бюджета США с прогнозами относительно этой динамики. Прогнозы, как отметил Скворцов, были двух типов: «Все хорошо» и «Сейчас не очень, но скоро все будет хорошо». Реальность несколько отличалась, и, по словам директора «Меркатора», такая ситуация характерна для госучреждений отнюдь не только нашего заокеанского партнера.

24 марта в ходе форума Big Data 2015, организованного издательством «Открытые системы», корпорация EMC представила новое платформенное решение для работы с Большими Данными — Federation Business Data Lake.

FBDL – это первый плод совместных усилий подразделения EMC Information Infrastructure и компаний Pivotal и VMware, также входящих в «федерацию EMC». Предложенное ими решение представляет собой интегрированный технологический стек, охватывающий ключевые задачи построения так называемых озер данных (data lake).

Как пояснил Святослав Сухов, директор дивизиона EMC Isilon в России и странах СНГ, озера бизнес-данных нужны для нового класса задач, решить которые в рамках традиционных хранилищ данных невозможно или очень проблематично. Сегодня крупные корпоративные заказчики концентрируют в своих ИТ-системах огромные объемы структурированных и неструктурированных данных из множества разнотипных источников. Создание оптимальных условий для хранения и последующего анализа этих данных, то есть создание озер, открывает принципиально новые возможности для бизнеса — компании смогут гораздо точнее прогнозировать свое развитие и реагировать на любые события буквально в реальном времени.

Реализовать эту модель до сих пор мешает сложность построения инфраструктуры, соответствующей уровню поставленных задач. И основная идея разработчиков FBDL состоит в том, чтобы предоставить предприятиям продукт, позволяющий ускорить и автоматизировать развертывание инфраструктуры для озер и работы с Большими Данными, причем на всех основных этапах, включая хранение, анализ и визуализацию результатов для принятия бизнес-решений.

Принципиально важно, что идеология FBDL предлагает заказчикам свободу выбора на основных уровнях технологического стека инфраструктуры озер. Сейчас эта возможность в полном объеме реализована в слое аналитики.

Сухов полагает, что впоследствии клиент сможет выбрать и наиболее подходящую для него систему хранения. Пока же, с точки зрения EMC, функции хранения в озерах данных эффективнее всего решаются с помощью горизонтально масштабируемых систем EMC Isilon, консолидирующих в себе данные любых форматов.

А вот организовать анализ этих данных в FBDL возможно наиболее распространенными средствами, действующими на основе Hadoop, In-Memory No-SQL и Scale-out MPP. В EMC оставляют за клиентами выбор дистрибутива Hadoop, включая Cloudera и Hortonworks, а также новые дистрибутивы на основе открытых платформ. Но в базовом варианте средства анализа включают в себя пакет Pivotal Big Data Suite, в том числе решение PivotalHD с ведущим модулем HAWQ для реализации технологии SQL-on-Hadoop. Средства анализа в FBDL виртуализированы с помощью решений VMware на базе Vblock. Вероятно в перспективе заказчики смогут задействовать и средства виртуализации других поставщиков.

Функции визуализации результатов анализа данных и прогнозирования для принятия бизнес-решений реализованы в FBDL на основе платформенного сервиса Pivotal Cloud Foundry.

В EMC утверждают, что проработали все вопросы интеграции и совместимости элементов предложенного стека озера данных, и планируют обеспечить заказчикам единую точку входа при внедрении решения FBDL и его последующей поддержке.

Как сообщается, с помощью FBDL предприятия получат возможность развертывать массивы Hadoop и системы анализа данных в реальном времени всего за семь дней. Подобное ускорение обеспечивается не только высокой степенью интеграции составляющих решения, но и благодаря целенаправленной помощи EMC своим заказчикам при освоении озер данных. С этой целью корпорация разработала набор услуг и обучающих программ. Они помогут клиентам оценить возможности FBDL и быстро подготовить сценарии обработки Больших Данных.

Решение FBDL будет доступно в апреле. По оценкам EMC, продукт будет востребован только очень крупными компаниями – число его потенциальных заказчиков в нашей стране сейчас не превышает двух-трех десятков.

«Сложились очень необычные условия, в которых предприятия получили возможность повысить эффективность бизнеса, применив передовые подходы к формированию ИТ-инфраструктуры», — считает генеральный директор ЕМС в России и СНГ Сергей Карпов, поделившийся с Computerworld своим видением происходящего в индустрии ИТ.

- Как бы вы в целом охарактеризовали ситуацию на российском рынке?

Текущая ситуация отражает состояние экономики в стране. В целом рынок снижается. На мой взгляд, это происходит не такими быстрыми темпами, как можно было ожидать. Важно, что спад идет на фоне тектонического сдвига, происходящего в ИТ-индустрии на глобальном уровне. Мы переживаем интересный момент. С одной стороны, налицо давление слабых экономических показателей; это касается не только России, а почти всех стран СНГ. С другой — заказчики переосмысливают подходы к построению и использованию своих информационных систем. Предприятия проявляют заинтересованность в модернизации на основе современных технологических и организационных приемов — совершенно иных, чем три-пять лет назад. Появилось много новых возможностей для компаний, осознавших, что приход так называемой третьей платформы ИТ — стратегическое направление развития. Решения для «третьей платформы» пока занимают небольшую долю рынка, но их применение расширяется гораздо быстрее, чем растут классические направления. В кризисной ситуации, когда возможности предприятий для инвестиций в инфраструктуру ограничены, у них появляется стимул к перестройке своих ИТ на основе передовых технологий. Только это позволит эффективно развивать бизнес в сложившихся экономических условиях.

- Какие акценты будут сделаны в стратегии EMC для адаптации к складывающимся условиям?

Есть факторы, на которые мы не можем воздействовать. EMC принимает эти факторы такими, какие они есть, но пытается минимизировать их негативное влияние на взаимодействие с заказчиками. Мы делаем все, чтобы у клиентов в это непростое время была возможность продолжить работу по адаптации своих ИТ к новым условиям.

- Какие выводы можно сделать, сравнив нынешнее положение в ИТ-индустрии с кризисной ситуацией 2008-2009 годов? Что общего и в чем различия с точки зрения поставщика ИТ-решений?

Глубинные причины текущего и прошлого кризиса разные. Спад 2009 года был в основном обусловлен внешней экономической конъюнктурой. Теперь же на ситуацию в России больше влияет геополитика. С точки зрения поставщика различия заключаются в том, что сейчас идет масштабная перестройка в самой ИТ-индустрии — начиная с того, что практика построения облачных структур стала обыденной, и заканчивая появлением инновационных идей, таких как «озера данных» или «третья платформа». Появляются элементы бизнеса, которые базируются исключительно на ИТ. Пять-шесть лет назад такого еще не было.

- Как изменилась сама EMC за это время?

EMC трансформируется как минимум с той же скоростью, с какой происходят изменения в ИТ-индустрии. Надеюсь, даже быстрее. С 2008 года в компании оформилась концепция преобразования в «федерацию EMC», которая сегодня состоит из четырех компаний, достаточно независимо ведущих операции по всему миру. Это EMC, Pivotal, RSA и VMware. «Достаточно независимо» здесь очень правильное выражение, потому что, когда компании тесно интегрированы, они как бы навешивают друг на друга дополнительную бесполезную нагрузку. И это мешает их развитию. В «федерации EMC» такой проблемы не существует. У каждой компании своя миссия: RSA обеспечивает информационную безопасность заказчиков, VMware предоставляет облачные технологии с точки зрения программного обеспечения и работы с вычислительными мощностями, EMC решает вопросы облачного хранения, а Pivotal поддерживает открытые стандарты и разработки с открытым кодом. Создание такой «федерации», которая может предложить конгломерат решений, органично сочетающихся друг с другом, но при этом сохраняет необходимую свободу действий для своих участников, и есть главное изменение, произошедшее с EMC за последние годы.

- В условиях сокращения бюджетов заказчикам важны интегрированные решения и упрощенный доступ к ним, желательно «из одного окна». Как организовано взаимодействие офиса EMC с Pivotal, RSA и VMware на российском рынке?

Не думаю, что заказчик хочет получить все «из одного окна». С одной стороны, это было бы удобно. Но мы неоднократно наблюдали, как клиент, работая с одним вертикально интегрированным вендором, поставляющим все решения из одних рук, в момент «икс» оказывается привязанным к нему — настолько, что экономическая эффективность взаимодействия сильно падает. Ни один вендор не может себе позволить самостоятельно развивать абсолютно все технологии на всех уровнях вертикально интегрированного стека, без значительного удорожания конечных продуктов и услуг. Идея, пропагандируемая EMC, иная. Мы предлагаем заказчику построить полнофункциональный, вертикально интегрированный стек с возможностью замены каждого его элемента на альтернативное решение, доступное на рынке.

- На всех ли уровнях стека работает эта идея?

Есть такое английское слово — commodity, «ширпотреб». На определенном уровне заказчику безразлично, решения каких именно вендоров использовать при построении ИТ-систем. По большому счету клиентам все равно, какие, например, модули памяти будут установлены в их серверах. Почти то же сейчас происходит и на более высоком уровне, например на уровне систем хранения данных. На 80-90% функционал систем всех поставщиков схож. Но наши решения обладают дополнительными качествами — они лучше управляемы, позволяют быстрее выделять нужные ресурсы, легче интегрируются с программными средствами, продуктами виртуализации и т. д. При построении гибридных облачных инфраструктур именно эти отличия приобретают первостепенное значение для заказчика.

- EMC ратует за переход заказчиков от частных к гибридным облачным структурам. Актуален ли такой переход в период экономического спада?

Актуален, поскольку гибридное облако позволяет в условиях ограниченного бюджета построить инфраструктуру, которая будет расширяться так же легко, словно она стоит у самого заказчика. Вместо приобретения элементов инфраструктуры в собственность компании организуют предоставление пользователям ИТ-сервисов на основе ресурсов, арендованных у внешнего поставщика. В этом случае предприятие может изрядно оптимизировать свой ИТ-бюджет, оперативно масштабируя инфраструктуру под конкретные задачи бизнеса. А сэкономленные финансовые ресурсы могут быть направлены на расширение частного облака. В России уже действует немало доверенных сервис-провайдеров, работающих по общим стандартам, и заказчики могут воспользоваться их услугами, сократив тем самым затраты.

- Не слишком ли велик риск скомпрометировать данные в гибридном облаке?

В офисном здании, где мы сейчас располагаемся, есть оператор, обеспечивающий телефонную связь. Что для меня может быть более секретного, чем содержание моего же разговора по телефону? Теоретически его могут записать и использовать мне во вред. Но мы же доверяем поставщикам телефонных услуг свои переговоры, так почему мы не должны доверять облачным провайдерам хранение данных? Ведь они не меньше своих клиентов заинтересованы в поддержании режима информационной безопасности.

- В ноябре в EMC представили Enterprise Hybrid Cloud, охарактеризовав его как «новый взгляд» на гибридные облака. В чем новизна этого решения?

Новизна как раз в появлении понятия «доверенный сервис-провайдер». Крупные предприятия никогда не станут хранить критичные данные в публичном облаке. Им нужно хорошо знать своего провайдера, понимать, по каким стандартам, с какими технологиями он работает, чтобы доверять ему. На основе Enterprise Hybrid Cloud мы предлагаем предприятиям строить частное облако у себя, а провайдерам – формировать надежную и безопасную облачную среду для предприятий, когда тем необходимо на какое-то время расширить набор и объем предоставляемых ИТ-сервисов. Созданное таким образом гибридное облако работает на одних и тех же принципах, по тем же стандартам, которые использовались при создании внутреннего стека ИТ-решений заказчика. Так мы можем повысить безопасность в облачной среде.

- Каковы, на ваш взгляд, перспективы рынка решений для Интернета вещей? Может ли он стать новой движущей силой отрасли?

С точки зрения EMC, Интернет вещей – это прежде всего генерация Больших Данных. Главный вопрос в том, как получить преимущества для бизнеса и общества от их обработки, как правильно применить, как монетизировать этот гигантский объем данных. Пока наиболее развитым сегментом, где используются данные Интернета вещей, является мир мобильных устройств. Например, используя операторские сервисы, мы можем получить полезную информацию о местоположении близких или сотрудников предприятия.

Все это соприкасается с концепцией «озер данных», взятой на вооружение EMC. Мы можем предложить заказчику инфраструктуру для централизованного сбора данных от множества подключенных источников. Но знает ли заказчик, что с ними делать дальше? Благодаря сервисам Hadoop можно быстро организовать анализ и найти какие-то закономерности в массиве данных. Хуже, если неясно, что из данных можно извлечь и какие закономерности искать. А просто консолидировать данные в одной точке хранения и обработки бессмысленно. Примеры полезного применения концепции «озер данных» уже есть. Когда авиалайнер пролетает над Атлантическим океаном, каждый его двигатель собирает 2 Тбайт данных. Если сконцентрировать их в одном месте и сделать следующий шаг — организовать немедленную обработку, можно существенно повысить безопасность полетов. А вот что делать с подключенными к Интернету холодильниками или умными домами, пока не очень понятно. Мы ожидаем появления поколения новых консультантов, людей с иным видением того, как строить бизнес в экосистеме Интернета вещей. EMC, со своей стороны, предоставит им все необходимое для хранения и обработки данных из этой экосистемы.

На конференции IDC IT Security Roadshow 2015, прошедшей в Москве 18 марта, состоялся обмен мнениями о влиянии нынешнего кризиса на рынок информационной безопасности России. Большинство экспертов считает, что в целом кризис негативно повлиял на развитие рынка.

Основной фактор воздействия – ослабление российского рубля, убежден глава представительства Check Point в России Василий Дягилев.

Девальвация обусловила падение выручки иностранных поставщиков защитных решений в твердой валюте и сокращение покупательской способности местных заказчиков. Но собственно спрос на информационную безопасность в стране не снизился — заказчики остро нуждаются в защитных решениях, а вот денег на их прибретение у предприятий и организаций стало меньше. Между тем приоритеты заказчиков не поменялись, они как прежде вместо запуска комплексных проектов фокусируются на решении точечных задач по защите своих информационных систем, полагает Дягилев. Наибольшие опасения у специалистов сейчас вызывает распространение целенаправленных атак и возросшая опасность для мобильных сегментов корпоративных ИТ-систем.

Менеджер по развитию бизнеса Cisco Алексей Лукацкий считает, что главная черта современного кризиса – неопределенность. Политическая ситуация в России и вокруг нее такова, что большинство крупных заказчиков хотя и располагают достаточными финансовыми ресурсами, но откладывают принятие долгосрочных инвестиционных решений, направленных на совершенствование систем информационной безопасности.

«Денег у заказчиков, наверное, меньше не стало, и негатив от изменения курсов валют может быть нивелирован с помощью различных финансовых инструментов – лизинга, рассрочки. То есть финансовая составляющая кризиса может быть преодолена, а вот фактор неопределенности серьезно осложнил ситуацию», — заявил Лукацкий.

Ведущий системный инженер Fortinet Алексей Андрияшин поддержал эту точку зрения, напомнив, что большинство зарубежных поставщиков систем информационной безопасности находятся в США. И хотя американские санкции в отношении России пока нельзя рассматривать как решающий блок-фактор на рынке ИТ-безопасности, но неопределенность от них серьезно усиливается, уверен эксперт.

Денис Батранков, консультант по информационной безопасности Palo Alto Networks, более оптимистично оценивает происходящее. По его мнению, кризис еще не до конца проявил себя, и если сейчас мы наблюдаем спад, то в перспективе можно ожидать коррекции и восстановления объемов продаж. Это ведь тоже последствия кризиса. По крайней мере турбулентность 2008-2009 годов завершилась ощутимым подъемом спроса на продукты для информационной безопасности, напомнил Батранков.

Позитив прозвучал и в выступлении старшего аналитика IDC Сергея Яковлева. Согласившись с общим отрицательным воздействием кризиса на рынок ИТ-безопасности, он отметил появление новых стимулов к развитию российских разработчиков защитных систем. На сегодняшний день они уже контролируют половину отечественного рынка программных продуктов и третью часть продаж в сегменте аппаратных решений. Политические установки на импортозамещение и девальвация рубля повышают конкурентоспособность российских компаний и дают им возможность расширить свое влияние на рынке.

Яковлев озвучил консервативный прогноз IDC, согласно которому по итогам 2015 года российский рынок информационной безопасности покажет нулевой рост в рублевом эквиваленте. Также на рынке прогнозируется частичное перераспределение долей между основными поставщиками.

Об этом Computerworld Россия рассказывает Александр Галицкий, создатель компаний «Элвис-плюс», TrustWorks, EzWIM и ряда других, основатель и управляющий партнер венчурного фонда Almaz Capital Partners.

— Насколько нынешний кризис влияет на инновационный бизнес?

Особенность этого кризиса в том, что он не всемирный, а наш, местный. Вследствие этого переоцененные, на мой взгляд, российские активы подешевеют, что в целом полезно для рынка инноваций

— А российские стартапы переоценены?

Думаю, кризис нас от этого излечит. Цены на компании в России, в том числе и интернет-компании, упадут и соответственно рынок начнет расти быстрее.

С другой стороны, как будет развиваться ситуация, какими будут отношения между нашей страной и миром, какие будут наложены ограничения на технологии в России, предугадать сложно.

Главное, чтобы не вернулись времена, когда многие технологии подпадали под экспортный контроль других стран, — это приведет к тому, что мы будем выброшены из мировой технологической цепочки, в которую толком еще не зашли. Мы не производим своих чипов, своих СУБД и т. д. Если кто-то начнет контролировать поставку в Россию высоких технологий, многое изменится.

— Поэтому встает вопрос об импортозамещении, в том числе в сфере ИТ....

Надо понимать, что сегодня ни одно устройство не делается в одной стране. Существует мировая технологическая цепочка. И, с моей точки зрения, основным методом импортозамещения является встраивание в эти цепочки. Потому что если мы встроились, то тогда кто-то должен думать уже о нашем импортозамещении. А если мы лидеры, то нас сложно заместить.

Чем больше мы интегрированы, тем сложнее нас «подвинуть» в этой части. Отказаться от поставщика природных ресурсов легко, если эти ресурсы где-то еще есть, а добиться замещения уникального технологического решения гораздо сложнее. В этом я вижу основную задачу импортозамещения. Даже «импортонападения», я бы сказал.

И замещать можно только решениями, которые конкурентоспособны на мировом рынке. Менять зарубежные разработки на те, которые востребованы только внутри страны, значит, делать шаг назад.

— А в области того, что называется «специальными применениями»?

Надо разделять задачи импортозамещения и обеспечения обороноспособности. Это две разные задачи, которые должны решаться по-разному и, может быть, конкурирующими группами.

Что же до импортозамещения, то меня как-то неправильно процитировали, что я сказал, будто YotaPhone — это прекрасный пример импортозамещения. Нет, прекрасным примером будет, если удастся создать вокруг телефона экосистему.

Этот телефон создан при российском менеджменте, при участии отечественных инженеров с опорой на мировые наработки. Вопрос в том, что надо дальше делать. Можно взять и превратить его в абсолютно закрытое устройство для нескольких миллионов человек, работающих на госсектор. А можно создать вокруг него экосистему и стимулировать развитие и проникновение этого телефона на глобальный рынок, используя те инновационные преимущества, которые имеет YotaPhone.

Почему успешен iPhone? Потому что в Apple создали не просто телефон, а мир вокруг него — iCloud, iTunes и т. д. То же самое сделали в Google вокруг Android. Аналогичная экосистема должна быть создана для YotaPhone.

И это верно не только в сфере ИТ. Ряд отечественных компаний заметны на мировом рынке, и вокруг них нужно создавать экосистемы.

— И нужно создавать компании, около которых появятся экосистемы...

Да, необходимо определить, какие рынки через лет десять-двадцать станут измерять, условно говоря, сотнями миллиардов долларов. Понять, есть ли у нас заделы на этих направлениях, и вокруг них строить свою стратегию.

— Как определить такие рынки?

Есть неплохие исследования, например у Агентства стратегических исследований, у РВК.

К примеру, там я впервые увидел интересный взгляд на доставку товаров при помощи дронов. Это будет громадный рынок, и не только в самих дронах, но и в логистике вокруг них. Вопрос в том, можем ли мы сыграть на этом рынке свою роль, есть ли у нас какие-то заделы в области беспилотников и их управления. Но если мы то, что есть, засекретим, оставим для применения исключительно в военной сфере, то вряд ли что-нибудь получится. А если мы будем смотреть, что мы можем создать отличное от других, а что — объединить со своими наработками, то мы сможем войти на этот рынок.

— Вы говорите, подешевеют компании, но, насколько я помню, в предкризисные годы многие твердили, что деньги на инвестиционном рынке есть, а покупать на них нечего, стоящих проектов мало...

Я бы обрисовал проблему по-другому. Для того чтобы какие-то задачи решались, их кто-то должен ставить, говорить о своих проблемах. А этого у нас не любят.

Второе: обычно продукция стартапов решает какую-нибудь конкретную узкую задачу. И нужны компании, которые способны объединять эти новые решения, своего рода интеграторы технологий. На Западе такими интеграторами являются, например, Cisco и IBM; они покупают разработчиков и на базе их технологий создают продукты нового качества.

В России подобных интеграторов, к сожалению, нет. Этим могли бы заняться наши крупные системные интеграторы такие как «Ай-Теко», ЛАНИТ, IBS. Может быть, «Российская венчурная компания» или «Сколково» могли ли бы выступить их партнерами или инвесторами. Это важно, так как крупным российским компаниям не нужны отдельные прорывные продукты, им нужны готовые законченные решения

— Государство проявляет немало внимания к инновационному рынку — созданы РВК, «Сколково», две сотни технопарков...

Я в целом положительно отношусь к госинициативам. И «Сколково», и РВК, как мне кажется, идут в правильном направлении. Предприняты попытки выстроить разумные стратегии развития. Насколько их можно реализовать в современной обстановке – другое дело.

— А технопарки? Их влияние заметно?

Нет. Это, по-моему, все-таки больше проекты из сферы строительства. Сейчас строить технопарки модно — их строят во всех регионах.

— Но все-таки технопарки — это собрание инновационных компаний. Вы не отслеживаете, что там происходит?

Формальной концентрации компаний в одном месте недостаточно. Экосистема технопарка должна включать не только стартапы. Начинающие компании не могут жить сами по себе, если не существует сотрудничества между ними и не существует взаимоотношений с индустрией.

В чем успех любого инновационного центра за рубежом? Они включают в себя исследовательские структуры крупных корпораций, вокруг них группируются начинающие компании со своими идеями, и еще в этой экосистеме необходимы ресурсная база, университет. Все вместе это может дать какой-то эффект.

Мы называем технопарком любое здание, куда заселили несколько компаний, имеющих некое отношение к технологической сфере.

— Еще один источник прогресса на Западе в том, что там люди уходят из большой технологической компании и создают свою собственную. У нас есть какие-то перспективы в этом направлении?

Такое происходит по ряду причин. «Материнская» структура может закостенеть, стать менее подвижной — и люди уходят из нее, чтобы реализовать свои идеи. Или хотят заработать денег, поскольку на зарплату дом не купить, детям на образование не заработать.

В Cisco, например, таких людей не только отпускают в свободное плавание, но и вкладывают средства в их стартапы и покупают их потом. Я знаю коллективны, которые несколько раз уходили, создавали что-то, продавали Cisco, снова уходили и начинали новое.

А в Sun Microsystems — как и в Google теперь — сотрудникам разрешали существенную часть времени тратить на деятельность, отличную от основной, и они созидали новое внутри своих компаний.

— У нас такие компании появляются?

У нас идет схожий процесс, но пока не очень интенсивно, поскольку и компании поменьше. Главное — у нас нет на них покупателей. Средняя стоимость компании, купленной Google, — 25-30 млн долл.; сделки за 200 млн — это немногочисленные уникальные сделки. В наших реалиях условный «Яндекс» должен приобретать такие стартапы в два-три раза дешевле. Именно на эту цену должна быть настроена машина создания стартапов. Я уже говорил, что у нас цены завышены, а поэтому инвесторам невыгодно вкладывать деньги в изначально переоцененные компании, мы на них ничего не заработаем.

Один из главных элементов Интернета вещей — облако, которое связывает воедино подключенные сенсоры, клиентские устройства, системы хранения, решения для обработки и анализа данных, утверждает технический евангелист Microsoft Дмитрий Сошников. По его словам, корпорация имеет готовые продукты и ведет разработки для всех ключевых частей экосистемы Интернета вещей. Он вкратце представил аудитории такие продукты: облачную платформу Azure, клиентские устройства на базе операционной системы Windows 10 (десктопы, ноутбуки, смартфоны), микроконтроллеры Raspberry Pi2, носимую электронику Microsoft Band, инструментарий для разработки мобильных приложений Sensor Core SDK, контроллер движений Kinect для операционной системы Windows, а также шлем виртуальной реальности. Шлем Сошников охарактеризовал как наиболее интересную разработку Microsoft для Интернета вещей.

Руководитель программ по взаимодействию с разработчиками из московского офиса Google Наталья Ефимцева рассказала о том, чем сейчас занимается исследовательская лаборатория Google X. В частности, инженеры лаборатории ставят перед собой задачу предложить рынку новые продукты, чьи потребительские свойства не на единицы процентов, а кратно повышают эффект от их использования в быту или в бизнесе. Среди примеров подобных разработок Ефимцева назвала прототип роботизированного автомобиля, в котором отсутствует рулевое управление. Оснащенный сенсорами и действующий на платформе Android, этот автомобиль способен без участия водителя безаварийно перевозить грузы и пассажиров.

«Еще одна перспективная разработка Google X – оснащенный 3D-камерой смартфон Project Tango. Он сканирует окружающее пространство, а на основании полученных данных пользователь может почти мгновенно строить графические модели окружающих предметов или помещений», — сообщила Ефимцева.

В числе прочих инноваций Google на конференции были упомянуты: носимая электроника – часы Android Wear; термостат Nest для умного дома; подключаемые к Интернету телевизоры и стиральные машины на базе Android; умный пищевой контейнер для жидкостей Vessyl; воздушные шары, оснащенные точками доступа в Сеть. Очки Google в докладе Ефимцевой упомянуты не были.

Эксперт по стратегическим технологиям Microsoft Александр Белоцерковский считает, что развитие Интернета вещей в целом зависит от того, как будет решен вопрос эффективной обработки данных, с большой скоростью и частотой поступающих от миллионов подключенных устройств.

«В мире Интернета вещей источников данных очень много, и все они разного типа. Чтобы обработать данные от них, нужен специальный сервис, способный взаимодействовать со всеми источниками. Такой сервис разработан в Microsoft, он называется Event Hub», — заявил Белоцерковский.

Event Hub, по сути, представляет собой облачный агрегатор сигналов, поступающих от многочисленных датчиков, сенсоров, клиентских устройств на определенной территории. Он, как «воронка», засасывает в себя данные от них. Прежде всего такой агрегатор может оказаться полезным при построении умных городов.

Ведущий эксперт SAP Александр Николов подчеркнул, что умный город — это не только миллионы устройств, подключенных к Интернету вещей, это еще и вычислительная инфраструктура, которая должна быть на порядок эффективнее, чем инфраструктура корпоративного уровня. По мнению докладчика, наиболее эффективным решением для построения инфраструктуры умного города является решение SAP HANA Cloud Platform. Данные на облачной платформе SAP HANA полностью обрабатываются в оперативной памяти, что позволяет аналитическим службам формировать управленческие решения для городских властей практически в режиме реального времени. Это, как утверждает Николов, одно из главных преимуществ облачной платформы SAP.

Технический консультант департамента EMC Advanced Storage Division Александр Виноградов отметил, что большая часть данных, поступающих из экосистемы Интернета вещей, — неструктурированные, поэтому самым эффективным способом их концентрации является объектное хранение. А наиболее эффективным средством для хранения объектных данных Виноградов назвал гипермасштабируемое облако EMC Elastic Cloud Storage.

Генеральный директор проекта «Яндекс.Деньги» Мария Грачева обратила внимание аудитории на экономическую подоплеку экосистемы Интернета вещей. Она полагает, что формирование такой экосистемы во многом зависит от развития электронной коммерции.

«Большинство платежей в будущем будет происходить автоматически через умные вещи. И все технические инструменты для реализации подобного сценария уже имеются. Остается только получить у владельца, подключенного к Интернету умного устройства, согласие на использование его банковской карты или электронного кошелька», — заявила Грачева.

Проблема, по ее мнению, лишь в том, как инициировать платежи, иными словами, как определить набор данных, которые должны поступать от сенсоров умных устройств в системы электронной коммерции. Эти вопросы должны решать разработчики умных устройств и те, кто придумывает оригинальные бизнес-модели их использования.

В компании RiT Technologies, входящей в группу «Стинс Коман», намерены существенно увеличить продажи структурированных кабельных систем в России. Об этом сообщил Дарюш Заенц, директор московского офиса RiT, на встрече с партнерами, организованной при поддержке дистрибьюторской компании Landata.

Столь оптимистичные планы в непростые для всего ИТ-рынка времена Заенц объясняет в том числе и тем, что RiT – «почти российская» компания, на которую не распространяются санкции, и это позволяет рассчитывать на рост бизнеса даже в условиях геополитических проблем.

RiT — известный в нашей стране поставщик структурированных кабельных систем и интеллектуальных решений для СКС. Свои лучшие результаты на российском рынке тогда еще «чисто израильская» компания продемонстрировала в 2007 году; в то время ей принадлежало 13% нашего рынка СКС (см. «RiT в поисках второго дыхания», «Журнал сетевых решений/LAN», № 02, 2013).

После кризиса 2008 года, оказавшего весьма негативное влияние на отечественный рынок структурированных кабельных систем, RiT утратила завоеванные позиции. Стоимость акций RiT значительно снизилась, и в 2008 году компания «Стинс Коман» выкупила их блокирующий пакет. Инвестиции в RiT, как утверждают в «Стинс Коман», превысили 30 млн долл.

Руководство «Стинс Коман», подчеркивает Заенц, способно принимать нестандартные решения для развития российского бизнеса RiT, которые в сложившейся на отечественном рынке ситуации не могут себе позволить другие поставщики СКС. К таким решениям относится и создание в рамках группы «Стинс Коман» дистрибьютора «РИТ Рус», директором которого стал сам Заенц. По его словам, стоимость склада нового дистрибьютора в текущем году достигнет, а возможно и превысит, показатель 2 млн долл. — все необходимое уже изготовлено и находится в процессе отгрузки и доставки.

«Для крупных дистрибьюторов с диверсифицированной структурой доходов СКС не являются предметом основного внимания. Для нас же очень важно, особенно в современных реалиях, чтобы интересы дистрибьютора и производителя максимально совпадали, — отметил Заенц, комментируя создание «РИТ Рус». — Вместе с этим мы продолжаем плодотворное сотрудничество с Landata и сохраняем единую ценовую политику для всех дистрибьюторов RiT».

«Сотрудничество с интеграторами, проектными институтами и строительными организациями приносит плоды. В 2014-м мы получили неплохие результаты, но они все же уступают высоким показателям 2013 года, когда завершились многие начатые ранее проекты», — отметил Заенц. На сегодняшний день поставки продукции RiT осуществляют почти 50 партнеров второго уровня.

В текущем году в RiT намерены максимально воспользоваться выгодами того, что геополитические проблемы не затрагивают продукцию компании. Это позволяет, в частности, рассчитывать на увеличение поставок госструктурам.

В компании намерены также активно осваивать рынок центров обработки данных, где, как утверждается, несколько организаций уже приняли решение об использовании продукции RiT.

Для снижения себестоимости компонентов СКС рассматривается возможность локального производства части из них или заключения OEM-соглашений с российскими производителями.

Планом развития бизнеса RiT в нашей стране, опубликованным два года назад, ставилась задача в течение трех лет войти в пятерку крупнейших участников российского рынка СКС и обеспечить RiT долю продаж на уровне 7% (как утверждают в «Стинс Коман», в 2013 году RiT принадлежало 2-3% российского рынка брендированных СКС). Для выполнения этого плана требовалось, по оценкам RiT, ежегодное удвоение продаж. В прошлом году этого сделать не удалось; в текущем же в компании намерены увеличить российские продажи от двух до трех раз, даже если часть намеченных проектов будет отложена, и утверждают, что начало года свидетельствует о реальности достижения запланированных показателей.

В мае прошлого года российское представительство Extreme Networks возглавил Дмитрий Винокур. Он рассказал Computerworld Россия о ситуации на отечественном сетевом рынке и работе компании в условиях обострения геополитической ситуации и санкций.

- Что происходит сегодня на российском сетевом рынке в условиях санкций, курса на импортозамещение и спада экономики?

На российский сетевой рынок, как и в целом на всю ИТ-отрасль, существенное влияние оказывает неопределенность экономической ситуации в нашей стране. В этих условиях многие заказчики принимают решения о замораживании проектов или переносе сроков их выполнения. Весьма заметен также эффект сокращения бюджетов заказчиков в валютном эквиваленте. ИТ-бюджеты, как правило, сформированы в рублях, и изменение валютного курса привело почти к двукратному их уменьшению.

Однако в данной ситуации мы видим и позитивные моменты для нашей компании, поскольку растет число организаций, где ищут альтернативу продуктам и решениям, которые ранее рассматривались в качестве стандартных при построении сетей. Благодаря этому удалось завершить последний квартал 2014 календарного года с положительными результатами. Широкая линейка коммутаторов и оборудования для построения беспроводных сетей, наши продукты с развитой функциональностью и весьма привлекательной стоимостью в значительной степени способствовали выполнению ряда крупных проектов.

- Как отразилось на бизнесе в нашей стране слияние с Enterasys Networks, состоявшееся немногим более года назад?

Очень позитивно. Помимо коммутаторов Enterasys, которые компания продолжает производить и предлагать нашим заказчикам, мы пополнили портфель своих решений продуктами для построения беспроводных сетей предприятий, унифицированной системой управления, охватывающей как проводную, так и беспроводную инфраструктуру, а также системой аналитики Purview. Все это позволяет использовать в ходе выполнения проектов комплексные решения.

Что касается беспроводных технологий, то здесь необходимо отметить, что многие организации все активнее внедряют решения на их основе. Рост производительности точек доступа — а их новейшие модели обладают быстродействием, превышающим 1 Гбит/c, — сопровождается модернизацией сетевой инфраструктуры, которая должна справляться с заметным увеличением беспроводного трафика. Появляется необходимость в оптимизации быстродействия портов коммутаторов, когда 1 Гбит/c не хватает, а 10 Гбит/c обходится слишком дорого. В течение года мы ожидаем появления коммутаторов с поддержкой технологий Ethernet 2.5G и 5G. Традиционные и беспроводные технологии дополняют друг друга и способствуют взаимному развитию. В настоящее время на оборудование Wi-Fi приходится почти 15% суммарного объема продаж Extreme Networks в России. Не случайно лейтмотивом нашей ежегодной конференции Extreme Forum, которая состоится 26 февраля в Москве, будут мобильность и беспроводные технологии.

- В конце прошлого года выпущен новый коммутатор, появилась гигабитная точка доступа для сетей предприятий. Как быстро новые продукты становятся доступными на российском рынке?

В компании нет никаких ограничений на поставки новых продуктов Extreme Networks в Россию. После прохождения обязательных процедур сертификации мы предлагаем новые продукты заказчикам. Обновленное семейство коммутаторов и новые точки доступа, выпущенные в конце прошлого года, доступны для российских потребителей и пользуются большим спросом.

— Среди ключевых направлений вы называете также бизнес в области ЦОД...

Продукты Extreme Networks позволяют строить крупные центры обработки данных, предоставляя их владельцам решения с высокой плотностью портов, неблокируемой коммутацией и передовыми технологиями виртуализации. К примеру, в ЦОД одного из операторов «большой тройки» используются наши высокопроизводительные коммутаторы BlackDiamond c 40- и 100-гигабитными портами. В ряде других проектов наше оборудование установлено в ядре и на уровне агрегации сетей ЦОД. Компания делает значительные инвестиции в разработку новых решений в этой области, и мы видим хороший потенциал для развития данного направления.

- Недавно стало известно об альянсе с Lenovo, в рамках которого сетевые технологии Extreme Networks будут поддерживать решения в области высокопроизводительных вычислений. Насколько перспективно для России это партнерство?

Очень перспективно, особенно с учетом того, что компания Lenovo приобрела бизнес серверов IBM на базе архитектуры х86. Мы рассчитываем на синергетический эффект от этого альянса, который, с нашей точки зрения, поддержит рост продаж нашего сетевого оборудования.

— А какие меры для роста бизнеса вы предпринимаете сейчас?

Несмотря на непростую ситуацию в экономике, мы стараемся активно развивать канал продаж. В конце прошлого года подписан контракт с дистрибьютором OCS. Мы надеемся, что большой опыт и широкая представленность этой компании в регионах позволят увеличить долю рынка наших продуктов. Хорошие результаты в 2014-м показал наш дистрибьютор Marvel, намного увеличив продажи по сравнению с предыдущим годом. Растет количество партнеров второго уровня, которые, познакомившись с технологиями и решениями компании, предлагают наши продукты своим заказчикам. В настоящее время в России у Extreme Networks около 150 партнеров.

- 31 декабря закончилась первая половина вашего 2015 финансового года. Каковы ее результаты?

Считаю, что мы сделали практически невозможное, так как удалось выполнить полугодовой план. Ведь план на текущий финансовый год верстался весной 2014-го, когда никто не мог предположить, что придется столкнуться с теми проблемами, которые мы видим и преодолеваем сегодня. Тем не менее в этой непростой ситуации наши сотрудники не опускают руки и работают с удвоенной энергией. Первое полугодие завершилось с 15-процентным ростом по сравнению с тем же периодом прошлого года. Слаженная команда, качественные продукты, развитая партнерская сеть вселяют уверенность, и мы с оптимизмом смотрим в будущее.

Тема «дети и Интернет», впрочем, вечная, а наиболее горячие вопросы современности были связаны с текущей политической обстановкой, которая не могла не наложить отпечаток на программу форума. На многих секциях всплывали вопросы межгосударственного взаимодействия, которое в виртуальном мире нынче ведется, пожалуй, более жестко, чем в мире реальном.

Нас не отрубят

Одной из горячих тем последнего времени является тема «отключения» Рунета от остальной Сети. Ей была посвящена секция «Безопасность корневой инфраструктуры Рунета в современной обстановке», в работе которой приняли участие представители десятка заинтересованных организаций, в том числе Минкомсвязи, "Ростелекома", RIPE NCC. Общее мнение было единодушным — угроза надуманная, Рунет от Интернета не отключат.

Основных причин три. Во-первых, это крайне контрпродуктивно. Единство Сети держится на доверии, и достаточно один раз, по сколь угодно существенному поводу и сколь угодно веским политическим сображениям, это доверие обмануть — и все разбегутся по «национальным квартирам». Или, по крайней мере, начнут активно к этому готовиться.

Тема «дети и Интернет» — вечная. Источник: runet-id.com

Во-вторых, это бессмысленно. Как отметил один из участников, отрубать Россию от иностранного сегмента Сети все равно что американскому правительству самостоятельно глушить «Свободу» и «Голос Америки». Во время событий в Грузии в 2008 году пользователи последней были частично отрезаны от Рунета (они могли посещать российские сайты через прокси-серверы). Нынешние непростые взаимоотношения России и Украины не подвигли страны даже на это.

А Рунет, даже после гипотетического отключения от Интернета, будет функционировать как и раньше.

Ну и в третьих, но не в последнюю очередь, это невозможно технологически. Для этого мало стереть информацию о Рунете в корневых серверах DNS, надо еще и физически отключить все каналы, выходящие из страны. А их много, и часть, например, идет через Китай, который вряд ли упустит возможность стать монополистом в области связи между Россией и остальным миром. А оборудование и ПО, устанавливаемое в магистральных каналах, и в отсутствие политической напряженности внимательно проверяют на предмет несанкционированной активности.

Сколько-нибудь серьезные атаки на российские корневые серверы или, например, серверы телеком-операторов тоже маловероятны — они попросту «растворятся» в общем потоке трафика.

Так что реальные проблемы, которые несомненно есть и которые со временем могут стать достаточно существенными, более всего связаны с нашими собственными проблемами, возникающими из-за неправильной настройки оборудования и программного обеспечения.

По бразильской системе

Если отрубить российский (и любой другой) сегмент Сети нельзя, то нужно как-то договариваться о совместной жизни, что в условиях почти перманентных шпионских скандалов не так уж легко.

Вот, скажем, как быть с данными госсектора. С одной стороны, их оцифровка для общественных нужд может стать ресурсом для развития бизнеса. С другой — до 90% развединформации, как известно, получается при сопоставлении данных открытых источников. Страны «Большой восьмерки» в 2013 году согласовали «Хартию по открытым данным», которую предполагалось реализовать в году текущем. В ней описывались критерии, по которым данные будут раскрываться, в целом — «для максимальной пользы и с минимизацией вреда». Но G8 больше нет, так что с применимостью Хартии могут возникнуть проблемы.

В России принят ряд законов, создающих правовую среду для открытых данных, однако, как отметил Павел Конотопов (аналитический центр «Форум»), компетенции государственных и муниципальных служащих недостаточно для корректного применения ограничений, вытекающих из нормативных правовых актов, а служебная тайна до сих пор «концептуально не определена».

Параллельно подписанию хартий и соглашений все страны наращивают мощь своих кибервойск, заключают оборонительно-наступательные союзы в области кибербезопасности (например, ведутся переговоры о создании сотрудничества в этой сфере стран БРИКС) и даже декларируют готовность ответить в реальности на особо опасные киберугрозы.

Последнее, например, весьма заостряет вопрос о том, до каких пределов простирается юрисдикция государства в Интернете, в частности, до какого предела и как оно может и должно охранять права и данные своих граждан. Обычно пользователи сервисов соглашаются, что все юридические коллизии, если таковые случатся, будут разрешаться в совершенно неведомой им юрисдикции. Принятый в апреле прошлого года в Бразилии закон о защите прав интернет-пользователей, среди прочего, требует, чтобы если в ходе какой-либо деятельности «по сбору, накоплению, сохранению и обработке персональных данных или данных о соединениях» был затронут бразильский гражданин, то эта деятельность должна регулироваться законами латиноамериканской страны.