Чтобы преуспеть, компаниям, предлагающим ПО с открытым кодом, необходимо перейти в облако и добавить к своим программным продуктам проприетарный код, а их нынешняя бизнес-модель — это дорога к провалу. Таково на первый взгляд парадоксальное мнение Питера Левина, партнера венчурного фонда Andreessen Horowitz, который финансировал Facebook, Skype, Twitter и Box, когда они были стартапами. В свое время Левин даже занимал пост директора XenSource — компании, которая занималась коммерциализацией продуктов на основе гипервизора с открытым кодом Xen.

По мнению Левина, в чистом виде традиционная бизнес-модель Open Source ущербна: компании, пытающиеся продавать услуги поддержки, гарантии и юридическую защиту для бесплатного приложения или операционной системы, не способны генерировать достаточный доход.

«Поэтому им не удается вкладывать необходимые деньги в инновации - приходится полагаться на то, что обновлением продукта будет заниматься в первую очередь сообщество добровольных разработчиков», — добавил он.

Но почему это плохо? Широко известно, что «общественная» модель разработки ПО с открытым кодом показала себя более чем способной создавать ценные программные проекты.

Ограниченные доходы

Ответ в том, что без адекватного финансирования компании из мира Open Source в большинстве своем не могут сделать свои продукты принципиально более привлекательными, чем положенные в их основу проекты с открытым кодом, уверен Левин. Поэтому потенциальные заказчики, вместо того чтобы платить за такие продукты, продолжают пользоваться бесплатными вариантами, ограничивая их в возможности извлечения дохода.

«Если, к примеру, говорить о рынке, на котором работает компания Red Hat, то большинству потенциальных заказчиков достаточно бесплатного дистрибутива Fedora, и лишь немногие применяют Red Hat Enterprise Linux — редакцию, поддерживаемую и сопровождаемую Red Hat на платной основе, — отмечает Левин. — То есть значительная часть потенциального рынка оказывается вне зоны доступа: зачем людям платить 'налог Red Hat'?»

Можно возразить: заказчикам выгодно покупать поддерживаемые продукты с открытым кодом, так как их поставщики, чтобы конкурировать с бесплатным вариантом, вынуждены назначать более низкие цены. Но если компания не может достаточно эффективно извлекать доход из своих программных продуктов, чтобы иметь возможность вкладываться в инновации, то потенциальных заказчиков решение, развивающееся не столь динамично как хотелось бы, не заинтересует.

Неравные силы

Проблема усугубляется еще и потому, что программные продукты компаний, сделавших ставку на открытый код, конкурируют не только со своими бесплатными клонами. Нередко им также приходится соперничать с поставщиками схожих проприетарных разработок. Соревноваться с ними на равных возможности нет, поскольку доход, который приверженцы открытого кода получают от подписок, ни в какое сравнение не идет с колоссальными бюджетами продаж и маркетинга конкурентов, предлагающих проприетарные продукты.

Выходит, что компании из мира Open Source, даже имея более совершенные продукты, упускают возможности продаж, поскольку одного этого недостаточно — необходим еще убедительный маркетинг, чтобы склонять заказчиков к покупке вашего решения.

Тони Вассерман, профессор Университета Карнеги-Меллона, подытоживает суть проблемы следующим образом: «Когда вы выбираете, какой новый программный продукт вам купить, компании, предлагающие программное обеспечение с открытым кодом, не пригласят вас поиграть в гольф».

В результате, по мнению Левина, приверженцы открытого кода попросту не способны конкурировать на равных с разработчиками проприетарного ПО: «Если взглянуть на Red Hat, MySQL, KVM и т. п., то у их конкурентов, предлагающих проприетарные продукты, неизменно шире популярность среди корпоративных заказчиков и значительно больше обороты».

Проиллюстрировать масштаб проблемы можно на примере Red Hat, которую считают типичным представителем индустрии открытого кода. Она предлагает ОС и серверную систему виртуализации, а общий оборот компании примерно втрое меньше, чем у специалиста по виртуализации VMware и примерно в 40 раз меньше, чем у Microsoft.

Гибридное будущее

По убеждению Левина, чтобы зарабатывать на открытом коде, необходимо отказаться от стандартной модели продажи подписки на поддержку и сопровождение и начать предлагать программы в качестве сервиса (Software as a Service, SaaS). Системы с открытым кодом при этом надо использовать как основу платформы, на которой строятся такие сервисы.

«Я могу создать SaaS-решение на базе дистрибутива Fedora, затем дополнить его проприетарными возможностями и начать продавать как сервис, — поясняет Левин. — Выручка пойдет на развитие SaaS-решения, а не продукта с открытым кодом. Предвижу рост количества SaaS-предложений, представляющих собой гибрид систем с открытым кодом и проприетарного ПО».

Он добавляет, что многие компании рынка SaaS, в том числе Salesforce, Digital Ocean и Github (в две последние компании инвестировал фонд Andreessen Horowitz), уже комбинируют открытый код с проприетарным ПО, строя облачные сервисы.

По оценке Левина, крупнейшая в мире компания открытого кода — это Facebook: «Я был потрясен, когда это понял. А второе место, похоже, у Google».

В Facebook разработали ПО с открытым кодом и пользуются им в инфраструктуре, на которой работает социальная сеть. В компании также реализовали проприетарное ПО, на базе его комбинации с открытым в Facebook строят сервисы, позволяющие извлекать доход. Google тоже разрабатывает большой объем ПО по принципу Open Source, но ее поисковые механизмы и рекламные движки проприетарны.

Существование бесплатно загружаемого ПО, бесспорно, затрудняет компаниям открытого кода монетизацию тех же самых продуктов за счет услуг поддержки, но, с другой стороны, эти недорогие альтернативы все же усложняют жизнь компаниям, пытающимся предлагать проприетарные продукты аналогичного назначения. Недорогие альтернативы неизбежно отнимают доходы у проприетарного ПО, даже если у его разработчиков есть избытки прибыли, которые можно использовать для обновления, дифференцировки и маркетинга.

Этим отчасти объясняется, почему некоторые разработчики проприетарного ПО перемещают свои продукты в облако или по крайней мере создают SaaS-варианты. Большая часть функциональности такого зрелого продукта, как Microsoft Office, воспроизводится альтернативами с открытым кодом вроде LibreOffice, но облачный сервис Office 365, помимо базовых возможностей Microsoft Office, предлагает дополнительные — пространство для хранения файлов, интеграцию с Active Directory и мобильные приложения.

Подобную функциональность воспроизвести гораздо сложнее и компаниям открытого кода, и другим. А значит, все идет к тому, что в будущем компании — разработчики как проприетарного, так и открытого ПО начнут предлагать свои продукты в виде облачных сервисов.

Компания Red Hat продолжает осваивать рынок корпоративных систем хранения. Компания усовершенствовала две свои базовые технологии управления хранением, а также подписала партнерские соглашения с поставщикам ИТ-систем.

Накануне ежегодной конференции пользователей Red Hat Summit, прошедшей в Бостоне, были обновлены программные системы хранения Ceph и Gluster.

Компания Red Hat, получившая известность прежде всего благодаря своему диалекту операционной системы Linux для корпоративных пользователей, Red Hat Enterprise Linux, расширяет свой стек программного обеспечения с открытым кодом, стремясь удовлетворить растущие потребности крупных организаций. Теперь помимо всех прочих решений клиентам предлагаются и программные системы, предназначенные для управления большими объемами хранимых данных.

В прошлом году, приобретя компанию Inktank Storage, в Red Hat получили контроль над файловой системой с открытым кодом Ceph. Файловая система с открытым кодом Gluster была приобретена ею еше раньше, в 2011 году.

Система Gluster может применяться для создания кластеров, в которых будут храниться крупные объемы данных, например, файлы журналов для анализа Больших Данных.

Система Ceph идеально подходит для распределения рабочей нагрузки в облаке, особенно при наличии потребностей в объектном хранении. Зачастую она применяется в облаке в сочетании с OpenStack. Фотографии сервиса Yahoo Flickr также хранятся в системе Ceph. Поскольку файловая система поставляется с открытым исходным кодом, Yahoo имеет возможность адаптировать программное обеспечение к своим потребностям для более эффективного управления нагрузкой.

В версии Ceph Storage 1.3 компания Red Hat использовала наработки Intel и SanDisk, призванные обеспечить поддержку твердотельных накопителей. По словам вице-президента и генерального менеджера подразделения хранения и Больших Данных Red Hat Ранги Рангачари, устройства хранения с флеш-памятью довольно быстро приобретают в современных серверах все более важную роль.

Улучшения в Ceph затронули и виртуальные среды. Благодаря использованию упреждающего кэширования программное обеспечение на виртуальных машинах может загружаться быстрее. Проделана определенная работа по устранению фрагментации дисков, в результате которой блоки данных оказываются случайным образом распределены по устройству, что затрудняет их быстрое считывание.

Версия Ceph 1.3 достаточно интеллектуальна для того, чтобы не давать рутинным процедурам снижать производительность в те моменты, когда это имеет важное значение. В периоды пиковой нагрузки автоматические проверки блоков отменяются. Благодаря внесенным изменениям операции удаления и экспорта блоков данных, а также изменения их размеров стали выполняться быстрее.

В Gluster также появился ряд новых функций. Так, этой версии Gluster для обеспечения целостности данных не требуется развертывания массивов RAID. Благодаря этому организации смогут сэкономить до 75% доступного им «сырого» пространства хранения; закупать дополнительное оборудование для создания дублирующих копий данных не придется.

Кроме того, Gluster в состоянии противостоять так называемой битовой деградации – постепенному разрушению файлов на диске, вследствие чего их считывание со временем становится невозможным.

Gluster поддерживает иерархические системы управления хранением, которые перемещают старые или мало востребованные данные на менее дорогие, медленные устройства хранения. Теперь администраторам систем предлагается возможность осуществления детального контроля за местом размещения данных.

Компания Red Hat подписала ряд соглашений с поставщиками ИТ-услуг, что поможет ей расширить базу потенциальных клиентов своего программного обеспечения хранения. По словам Ранганчари, пока около 60% продаж коммерческих дистрибутивов Ceph и Gluster осуществляется непосредственно самой Red Hat, тогда как все остальное приходится на партнеров.

Компания Supermicro, ранее уже поставлявшая системы Gluster, теперь предлагает своим клиентам и Ceph. Специализирующаяся на программных средствах управления мультимедийным контентом, компания Vantrix интегрировала компоненты Red Hat Gluster Storage в платформу Vantrix Media Platform, предоставляющую организациям возможность хранения, архивирования и доставки больших объемов контента.

В ходе Red Hat Summit демонстрировались и другие технологии хранения, которые пока находятся в процессе разработки. Программное обеспечение, которое должно появиться к концу 2015 года, позволяет ИТ-администраторам управлять массивами, объединяющими системы хранения различных типов, с общей консоли.

Если отбросить сиюминутные политические мотивы, то, как отметил на открытии форума Фил Эндрюс, вице-президент Red Hat в Северной и Восточной Европе, между требованиями бизнеса и возможностями традиционных, как правило, проприетарных технологий образовался разрыв, заполнить который способны более динамичные открытые решения на основе гибридных облаков. Действительно, пул из закрытых решений все чаще либо оказывается слишком дорогим, либо отстает от изменений окружающего бизнес-ландшафта. Успешное взаимодействие бизнеса и ИТ, по мнению Эндрюса, возможно на базе бимодальной модели, предусматривающей одновременную надежную поддержку традиционных, критически важных для бизнеса приложений, а также гибких мобильных и веб-решений на базе облачных сервисов, учитывающих запросы актуальной бизнес-среды. При этом классические приложения должны размещаться в частном облаке, а веб-приложения – в публичном, что позволит корпоративной системе сочетать, по образному выражению представителей компании Red Hat, черты марафонца и спринтера.

С приходом облаков сложилась новая реальность – корпоративные приложения уже не могут создаваться годами с расчетом на продолжительную работу без изменения кода и функционала. Чтобы успешно вести бизнес, предпритиям необходимо уметь быстро разворачивать динамичные модульные приложения под конкретные задачи, которые могут существовать относительно непродолжительное время. Сегодня миром правят программно-конфигурируемые решения, а соответствующая корпоративная ИТ-инфраструктура должна содержать три слоя, отвечающие за максимальную утилизацию всех имеющихся ресурсов; объединение машин, сетей и приложений; хранение, доступ и поиск данных. Все это невозможно без открытых решений; как результат, половина корпораций во всем мире уже использует модель получения ресурсов ИТ по подписке, бесплатно устанавливая ПО и при необходимости оплачивая услуги по сопровождению. 85% новых программ создается в расчете на облачные платформы, и при этом 80% публичных облаков работает на платформе Linux.

Динамические виртуальные инфраструктуры и частные облака помогают бизнесу быть более гибким и снижают затраты, однако для управления ими требуются новые инструменты. Решение Red Hat Cloud Infrastructure позволяет предприятиям создавать облако на основе своего или арендованного ЦОД и масштабировать его с использованием технологий OpenStack. Централизованное управление получившейся инфраструктурой осуществляется средствами Red Hat CloudForms, а жизненным циклом приложений в ней – средствами Red Hat Satellite.

Джерри Хиггинс, руководитель направления мобильных приложений Red Hat, объявил на форуме о выходе нового PaaS-решения компании FeedHenry, купленной Red Hat в сентябре прошлого года. FeedHenry Mobile Application Platform — облачная корпоративная платформа для поддержки мобильных приложений, позволяющая конструировать, разрабатывать, развертывать и управлять начинкой мобильных устройств, работающих с корпоративными системами. Платформа предоставляет отвечающие корпоративным требованиям масштабируемые средства обеспечения безопасности и синхронизации данных, а также инструменты интеграции с уже существующими в компаниях приложениями. Платформа от FeedHenry станет расширением облачной платформы для приложений OpenShift, создаваемой в рамках стратегии Red Hat JBoss xPaaS по построению и интеграции корпоративных систем, разрабатываемых с привлечением технологий OpenStack.

Один из наиболее заметных членов сообщества — компания Mirantis, ключевые команды разработчиков которой находятся в России и на Украине.

О работе компании в проекте, о том, как организован и как развивается проект OpenStack, о перспективах платформы на российском рынке, а также о том, почему разработка Open Source буксует в России, рассказывает Алекс Фридланд, соучредитель и председатель совета директоров Mirantis, член совета директоров OpenStack Foundation.

- Какие изменения в бизнесе компании и какие внешние причины подвигли к участию в проекте OpenStack?

Компания Mirantis была основана в 2000 году. Несмотря на то что в тот год лопнул пузырь доткомов, было очевидно, что Интернет продолжит развиваться. И следующим этапом станет волна глобализации, она сделает востребованными инженерные ресурсы, распределенные по всему миру. Нашей целью было ввести в это поле российскую группу разработчиков, которая была частью нашего предыдущего бизнеса.

Mirantis получила известность как узкоспециализированный игрок в сфере технологического аутсорсинга. Мы работали с производителями очень сложных, высокотехнологичных программных продуктов, создали несколько центров разработки, часть из них была затем продана нашим клиентам.

После кризиса 2008 года и связанного с ним оттока капитала мы поняли, что строить бизнес, который не отличается большими масштабами, на невысокой себестоимости ресурсов не имеет смысла, и начали анализировать рынок и искать перспективное направление, где наши активы будут востребованы. Таким направлением стали облачные вычисления.

К началу 2011 года мы пришли к выводу, что хотим специализироваться на создании новой операционной системы, которая будет фундаментом облака. Среди существующих альтернатив молодой на тот момент проект OpenStack показался наиболее многообещающим. Не самый продвинутый с точки зрения технологий, он был единственным открытым проектом со стремительно растущим сообществом. Было очевидно, что проект востребован и что ни один из вендоров не будет в нем доминировать.

Это определило наш выбор, и мы полностью сосредоточили усилия компании на работе в проекте. Сегодня OpenStack превращается в главную открытую операционную систему для облаков, а Mirantis стал крупнейшим независимым игроком в этой области.

- Ваше представление о том, какой должна быть облачная операционная система, совпало с тем, что предлагал OpenStack?

Облачная операционная система, как и ОС обычного настольного ПК, — это средство абстрагирования сервисов, предоставляемых пользователю, а именно вычислительных мощностей, сетевых коммуникаций и средств хранения данных. Отличие лишь в том, что облако оперирует ресурсами, распределенными физически или логически.

Дьявол в деталях — конечно. Для облачной операционной системы принципиально важно, насколько ее поддерживает мировая экосистема. Мы выбрали OpenStack, увидев, с какой скоростью вокруг него формируется колоссальных размеров сообщество.

Мы постепенно входили в проект. Сначала сами научились работать с платформой, потом стали ставить OpenStack тем клиентам, кому это было интересно, затем построили команду, которая включена в процесс разработки ключевых проектов.

На сегодняшний день Mirantis — третий контрибьютор в OpenStack по объему производимого кода, а по числу разработчиков, имеющих право вносить изменения непосредственно в кодовую базу OpenStack, мы занимаем четвертое место после Rackspace, компании, создавшей этот проект, НР и Red Hat. Таким образом, мы имеем возможность оказывать большое влияние на то, как будет выглядеть эта система. Несколько проектов мы начинали с нуля, а сейчас они стали неотъемлемой частью OpenStack.

- Расскажите об этих проектах.

Проект Sahara по аналитике данных, который позволяет ставить Hadoop поверх OpenStack, входит в ядро OpenStack. Нами также разработаны каталог приложений Murano; проект Mistral для реализации Workflow as a Service, дающий возможность строить потоки работ для организации разработки внутри проектов; проект Rally — стандартный инструмент измерения масштабируемости.

Мы внесли значительные изменения в Glance — библиотеку образов виртуальных машин, эта библиотека теперь может хранить так называемые артефакты. Такими артефактами могут быть в том числе описания компонентов приложений, которые можно ставить поверх OpenStack, и они будут размещаться непосредственно в каталоге Murano.

Mirantis также разработала Fuel — инсталлятор OpenStack. Он пока не является частью платформы, но пользуется популярностью.

- Как в целом организовано управление всем многообразием проектов в OpenStack? Кто решает, какие проекты ведутся, как они интегрируются в единую операционную систему, какие появятся новые направления разработки и т.д.?

Руководство проектом осуществляют два главных органа — совет директоров и технический комитет.

Совет директоров занимается вопросами защиты интеллектуальной собственности — все права на OpenStack принадлежат некоммерческой организации OpenStack Foundation, которая предоставляет возможность пользоваться результатами разработки по лицензии Apache 2.0. Также в задачи совета директоров входит организация всех необходимых процессов и процедур, формализация торговой марки — что является и что не является OpenStack, продвижение бренда OpenStack, проведение регулярных саммитов и т. д.

В совет директоров входит 24 члена, разделенные на три группы. 8 человек представляют платиновых спонсоров OpenStack. Это корпорации, как правило, с многомиллиардным доходом, которые платят OpenStack Foundation самый большой членский взнос. В их числе IBM, Red Hat, Rackspace, Canonical и другие компании.

8 членов совета директоров выбираются из представителей золотых спонсоров (компания Mirantis входит в их число). И еще 8 человек — индивидуальные члены, которые определяются независимым голосованием всех участников OpenStack Foundation.

Технический комитет из 12 человек осуществляет техническое руководство проектом. До последнего времени это происходило следующим образом. Проект разделен на несколько программ по реализации компонентов платформы. Каждая программа имеет своего технического лидера и состоит из набора проектов, в которых ведется разработка. В программе определяется «дорожная карта» ее развития, ставятся конкретные задачи, после чего участники сообщества могут включаться в работу над проектами. В каждом проекте есть свои рецензенты — разработчики, обладающие правом допускать или не допускать включение кода в проект.

Для программы, которая хочет статью частью OpenStack, была предусмотрена строго формализованная процедура: инициаторы программы подавали заявление на инкубацию; технический комитет решал, соответствует ли она определенным критериям. Программа, допущенная в инкубацию, должна была пройти через ряд стандартных этапов прежде чем могла быть интегрирована в проект. С 2015 года эта процедура отменена. Дело в том, что технический комитет стал одновременно и судом, и жюри, и всем, чем хотите. Но его члены не вполне независимы, у них есть свои цели и задачи. Например, член комитета, который является техническим лидером той или иной программы, скорее всего, отвергнет инициативу запуска новой программы или проекта, пересекающихся по целям и функциям с его программой. В результате сложилась ситуация, когда в принятии решений «политика» стала превалировать, и несколько очень хороших проектов, получивших рыночное признание, не смогли войти в OpenStack.

Теперь техническое руководство будет осуществляться по модели под названием Big Tent. Любой проект может стать частью поля OpenStack, но с помощью набора меток мы будем показывать, насколько зрелым он является, уровень его интеграции с другими проектами, его востребованность на рынке, степень поддержки разными дистрибутивами OpenStack и т. д. Это обеспечит конкуренцию различных реализаций компонентов внутри экосистемы OpenStack, так чтобы рынок отбирал наиболее конкурентоспособные, и повысит скорость инноваций в рамках проекта.

Что касается возможности получения торговой марки OpenStack, то претендент должен иметь в своем составе компоненты Nova (предоставление вычислительных мощностей в качестве сервиса), Neutron (облачные сетевые ресурсы) и Swift (облачное объектное хранилище) и пройти стандартный набор тестов API. Тем самым OpenStack Foundation гарантирует конечному пользователю предсказуемость реализации платформы. Сейчас разрабатывается новая процедура, в соответствии с которой для подтверждения, что решение может называться OpenStack, необходимо будет выполнить определенный набор тестов.

- Кому нужна торговая марка OpenStack?

Технически грамотного заказчика, желающего построить собственную облачную инфраструктуру на базе OpenStack, интересует не марка, а уровень зрелости платформы, поэтому он будет смотреть на метки. Торговая марка важна вендорам, которые хотят продавать OpenStack, то есть производителям дистрибутивов OpenStack и разработчикам коммерческих решений на базе платформы. Но и они хотят, чтобы компоненты проекта разрабатывались как можно быстрее и функционировали как можно лучше. Для этого необходимо ускорить инновации в проекте, увеличить число людей, которые могут быть частью содружества OpenStack, и убрать «политику».

- Не создадут ли новшества в техническом руководстве, призванные усилить конкуренцию в рамках OpenStack, тех или иных рисков для развития проекта?

Есть риск, что это сильно размоет OpenStack. Мы в совете директоров это осознаем и не хотим, чтобы OpenStack превратился в репозиторий всего, что работает в облаке. Мы стремимся создавать рабочий проект, так чтобы можно было взять дистрибутив OpenStack и построить облако, способное конкурировать с облаком Amazon.

- Кто основные конкуренты платформы OpenStack, каковы ее основные преимущества и чего ей не хватает?

OpenStack конкурирует с программным обеспечением, с помощью которого сегодня можно развернуть облачную инфраструктуру. Это публичные облака, такие как Amazon Web Services, Microsoft Azure, Google Compute Engine, и решения для частных облаков, прежде всего VMware.

Сегодня для развертывания внутренних облаков вендоры типа IBM или HP предлагают проприетарный и достаточно дорогой стек технологий, на котором можно работать предсказуемо и хорошо. Но если бы Google или Facebook в момент своего создания использовали такой способ построения внутренних инфраструктур, у нас не было бы ни Google, ни Facebook, поскольку лицензии и «железо», за которые они должны были бы заплатить НР, Cisco, VMware и другим, стоили бы на порядок больше, чем они могли заработать. Поэтому в Google строили облако с помощью других технологий, продемонстрировав, что можно создавать такие решения в сто раз дешевле.

Но получается, что если вы не обладаете таким же уровнем технологической грамотности, как Google или Facebook, вам придется заплатить вендорам в сто раз больше. В таких условиях трудно сохранять конкурентоспособность.

Поэтому главным драйвером появления OpenStack была экономическая необходимость в решении, которое позволит компаниям с не очень высоким уровнем технических компетенций добиваться тех же преимуществ, что и Google и Facebook. Использовать такую платформу могут как сервис-провайдеры, строящие облачные инфраструктуры для своих заказчиков, так и компании, которым нужно внутреннее облако. Кроме того, операционную систему OpenStack можно встраивать в различные программно-аппаратные комплексы.

Проблема в том, что продукты, создаваемые сообществом, мало предсказуемы и строятся относительно медленно. Платформе OpenStack всего четыре с небольшим года, и пока это немного сырой продукт. Кроме того, он построен из компонентов, не обеспечивающих необходимого уровня надежности для унаследованных приложений, создававшихся в традиционной, «дооблачной» парадигме. Эти приложения ничего не знают о том, где они исполняются, и если компьютер, на котором они работают, «умер», то умерло и приложение. Поэтому для систем типа SAP или Oracle Applications нужна очень надежная среда, например такая, какую предлагает гипервизор VMware ESX.

Но для новых приложений, написанных для Web, подобный уровень надежности не требуется. В них работают разные агенты, и надежность приложения определяется не тем, жива или умерла инфраструктура, а тем, что живы 70% агентов, а остальные 30% можно перезапустить в другом месте. Поэтому не имеет смысла переплачивать за сложные инструменты обеспечения надежности, которые предоставляют VMware, Red Hat или Microsoft.

OpenStack развивается в направлении поддержки этих новых типов приложений. Для них платформа уже сегодня готова к коммерческому употреблению. А для стандартных сложных систем, написанных в прошлом, OpenStack нужно доводить до ума. Мы в Mirantis умеем это делать.

- Расскажите о заказчиках Mirantis — кто они?

Это компании, которые пишут большое количество приложений, отвечающих потребностям сегодняшнего дня. Например, 30% всех рабочих нагрузок международной платежной системы PayPal реализуется на OpenStack. Переход на нашу платформу позволил компании сэкономить порядка миллиарда долларов в год. Работая в старой системе со всеми ограничениями нединамической инфраструктуры, они тратили на внесение любого изменения в приложения до трех месяцев, а сейчас это занимает 15 минут.

Компания Nissan разработала приложение, которое позволяет ее клиентам управлять машинами удаленно. Например, человек может включить машину, уходя с работы, чтобы она прогрела двигатель и охладила салон. А компания Nest, недавно купленная Google, сделала термостат, подключенный к Интернету, и его параметры можно задавать, будучи далеко от дома.

Это примеры современных инноваций, для которых нужен тип инфраструктуры, отличный от того, что требуется, например, для SAP. Поэтому во всем мире идет колоссальное движение в облако, и есть огромный рынок для OpenStack.

- Можно ли выделить задачи, для которых преимущественно используется OpenStack?

OpenStack востребован в четырех основных областях.

Во-первых, это телекоммуникационные компании, которые стремятся создавать более гибкие услуги на базе программно-конфигурируемых сетей, и сервис-провайдеры, разворачивающие дата-центры и облачные инфраструктуры для своих заказчиков. Например, Ericsson является крупнейшим заказчиком OpenStack, компания строит на этой платформе облачные приложения будущего, и через нее мы получаем еще десятки клиентов в телекоммуникационной индустрии.

Вторая категория заказчиков — компании, для которых инфраструктура является собственным продуктом. Среди них, например, PayPal, Workday (поставщик облачной системы управления финансами и персоналом), Symantec, предоставляющая хостинг своей инфраструктуры безопасности.

Третья категория — корпоративные заказчики, использующие OpenStack для внутренних нужд. У нас, например, много клиентов в финансовой сфере, среди них Wells Fargo, Capital One и другие банки. Есть крупные заказчики в медийной индустрии, например Thomson Reuters и Tecnicolor.

И еще одна группа — технологические компании, которые либо пишут драйверы для OpenStack, либо встраивают платформу в свои решения.

- Каковы перспективы для продвижения OpenStack в России? Есть ли у Mirantis стратегия работы на российском рынке?

В России мы до последнего времени не работали, поскольку не чувствовали, что рынок готов к промышленному использованию OpenStack. В стране слаба культура использования решений с открытым кодом на корпоративном уровне и, наоборот, сильна тяга к коробочным коммерческим продуктам, которые, стоит заметить, весьма дороги — стоимость лицензий и обслуживания зачастую сводит на нет все преимущества виртуализации и облака.

Однако в последнее время ситуация меняется. Многие компании стали задумываться над возможным влиянием на их бизнес западных санкций и падения курса рубля, а бизнес сейчас очень сильно зависит от ИТ. Кроме того, в России осознали, что опасно полностью зависеть от западных вендоров, которые могут подчиняться политическим заказам.

Учитывая эти тенденции, в Mirantis решили выйти на российский рынок — создана структура обслуживания продаж, начата работа с партнерами и заказчиками. На данный момент мы единственный вендор OpenStack на российском рынке, обладающий экспертизой как в разработке платформы, так и в реализации проектов. Уже сейчас у нас и наших партнеров в активной фазе находится несколько интересных проектов, так что, надеюсь, в ближайшее время мы пополним список своих заказчиков российскими компаниями.

Уверен: OpenStack станет стандартной облачной операционной системой, притом открытой. Это означает, что любые игроки, которые хотят заниматься OpenStack, смогут использовать эту платформу. Россия не будет исключением. Мы надеемся, что активизация наших усилий здесь не только приведет к конкретным проектам для Mirantis, но и будет способствовать общей популяризации платформы OpenStack и открытого кода в России. Мы планируем этому всячески содействовать — активно развивать сообщество, помогать разработчикам переносить свои приложения на OpenStack, проводить семинары по тематике OpenStack и участвовать в них и т. д.

- Как строит свой бизнес компания-разработчик ПО, участвующая в проекте Open Source такого масштаба, на чем она зарабатывает?

У Mirantis три основных источника прибыли. Во-первых, кастомизация платформы OpenStack под задачи конкретных заказчиков. Во-вторых, подписка на наш коммерческий дистрибутив OpenStack, который позволяет за один день получить работающее облако. И третий источник дохода — тренинги по OpenStack; наша компания является крупнейшим провайдером обучения по этой платформе.

- Mirantis — это единственный российский участник экосистемы OpenStack или есть другие коллективные либо индивидуальные участники?

Уверен, что индивидуальных участников много — талантами наша земля славится. Но из крупных игроков мы единственные.

Есть компании, в том числе наши партнеры, которые знают OpenStack и могут делать проекты с использованием платформы. Проблема в том, что в России не хватает понимания культуры Open Source. Представьте ситуацию. Очень толковый специалист, как правило интроверт, берется за решение проблемы в рамках проекта с открытым кодом. Работает над ней три месяца в одиночку, выдает 10 тыс. строк кода. Но проект развивается совсем в другом направлении, и ни у кого нет ни терпения, ни желания разбираться в том, что он сделал. Его работу просто отбрасывают. Вывод: «Мы русские, нас не любят».

Но дело не в этом, а в том, что у проектов с открытым кодом свои правила игры. Никто не пишет 10 тыс. строк кода, их разделяют на 20 частей, каждая по 500 строк. И прежде чем что-то писать, нужно проговорить свои планы с остальными, обменяться мнениями и впечатлениями, найти тех, кто тебя поддержит. Такие навыки и умения у нас не развивают и не уважают, у нас учат писать код. Поэтому исторически в России участие в проектах Open source никогда не получалось. Участие же в OpenStack специалистов Mirantis помогает поднять статус русских инженеров.

Нашей компании потребовалось приложить много усилий для того, чтобы сформировать группу людей, которые это умеют. Сейчас у нас накопилась критическая масса таких специалистов; мы ищем молодежь, которую сразу обучаем правильно. Но других таких компаний в России я не знаю.

- Но, казалось бы, любая софтверная компания так или иначе декларирует необходимость уметь вести командную разработку. Сообщество Open Source предъявляет какие-то особые требования?

В команде проекта с открытым кодом каждый участник — сильная индивидуальность, способная не потеряться в коллективе других сильных индивидуальностей. Причем этот коллектив распределенный: один человек в Америке, другой — в Австралии, третий — в Китае и т. д. У нас нет культуры работы именно в такой команде.

Приведу пример из практики. Группа наших московских специалистов ведет разработку открытого проекта инсталлятора Fuel. Была поставлена задача дать возможность другим командам в мире подключаться к проекту, делать свои плагины и пр. Уровень отторжения этой инициативы со стороны наших разработчиков был колоссальный. Понадобились огромные усилия, чтобы все-таки это реализовать, несмотря на то что в коллективе уже сложилась культура Open Source. Аналогичные проблемы возникают у разработчиков из коммерческих компаний, таких как IBM или НР, им сложно встроиться в проекты с открытым кодом.

Культура Open Source постепенно станет превалирующей. Это процесс трансформации мозгов, который не может быть быстрым. Но на Западе он длится уже много лет, поэтому культура Open Source там хорошо развита. России такой путь еще предстоит пройти.